Прозревшие в преисподней

Семен снова пересел за пилотажный пульт, осторожно сдвинул регулятор тяги, скорректировал траекторию. Найти подходящую позицию – полдела. Важно суметь вписаться в «рельеф», не разрушив зачастую хрупкое равновесие объектов и излучений, не привнеся в картину нерасчетных возмущений. Чего стоит самая выверенная позиция, если к ней ведет четкий след из продуктов горения пирокинетика, а перегретые дюзы спрятавшегося корвета еще несколько часов светятся на любом сканере, как новогодняя иллюминация на главной палубе флагмана эскадры? Правильно, не много стоит такая позиция. Поэтому только ползком, только вручную, погасив на крайнем этапе пирокинетик, ювелирно работая жидкостными маневровыми движками – пережитком эпохи первых космических стартов… Медленно? Неудобно? Ни чего. Потратить час-другой на вписывание в «рельеф» и, замерев, наконец, мгновенно стать невидимкой – это куда лучше чем влететь на полном газу, затормозить «скрипнув шинами», и еще сутки молиться чтобы мимо не прошел разведчик, оборудованный детектором продуктов горения.

Чудесных проявлений мастерства следопыта Семен от инспектора Содействия не ждал. Но с другой стороны, черт его знает, чему их там, в департаменте учат? Береженого, как известно, бог бережет.

Покосившись на искорябаный тупым карандашом листок, Семен вздохнул. Надо ж до чего дошло а?! Нет, оно конечно и раньше случались минуты, которые он вполне искренне считал последними. Вот только тогда, кроме своей шкуры ему бояться было не за что. Теперь же… Ну правда: случись чего – куда Жустин податься? На иждивении у Профсоюза долго не протянешь.

Медленно досчитав до десяти, Семен собрался с духом и потянулся за листком. Надо все-таки закончить, там немного осталось. Потом послюнявить уголок в качестве генетической росписи, пойти в шлюз, засунуть листок во второй «курьер» и задать адрес. Если корабль развалится – «курьер» отправится в путь. Если нет… То и слава богу.

Вот только куда же он карандаш засунул? Не иначе смахнул с пульта во время маневров, ищи теперь свищи в проводах под консолями…

Семен уже отстегнулся от кресла и почти влез под пульт, когда посторонний звук в кабине заставил выдохнуть и замереть. Секунда неизбежного ступора – это ни чего, это привычно. Такой вот дремучий рефлекс прячущейся в кустах обезьяны – сжаться, замереть, затаиться… Только вот в вакууме любые действия экипажа внутри корабля ни как не влияют на процент его скрытности.

Семен выдохнул, разогнулся. Ну, надо же! А инспектор-то оказывается, мужик с юмором. Официальный позывной Содействия в пространстве Лерона-прайм, пусть и на окраине… Да, с юморком. С черным таким. Вот нагрянет «на огонек» эскадра дальнего патруля, пройдется частым гребешком по всему пространству… Да что ж он, придурок, делает? Обоих ведь запалит, честное слово!

Скользнув взглядом по пульту маскировки (процент скрытности в порядке) Семен торопливо перебросил несколько тумблеров. Едва слышно лязгнув, в броне распахнулись люки и мощные пружины вышвырнули в пространство три автономных модуля-ретранслятора. Стандартный способ вести переговоры с замаскированной позиции, не опасаясь, что на сигнал твоего передатчика в ответ на простое «здрасте» прилетит чья-нибудь ракета.

Мелодичный позывной Содействия выводил на нервах свою несложную гамму каждые десять секунд, а Семен с тоской следил за траекториями спутников, дожидаясь пока наконец заполнится шакала безопасности соединения. Потом, ткнул последний нужный тумблер и прорычал в микрофон:

– Заткни свой граммофон, придурок! Давно с монахами не здоровался?

Сигнал оборвался мгновенно, на самой эффектной своей ноте. В эфире щелкнуло и Семен услышал тот самый, знакомый еще с «Луны Сортировочной» голос. Надо же все-го-то парой слов тогда перекинулись, а вот запомнился!

– Спокойно, Сикорский, не дергайся. Мой корабль с внутренней стороны кольца, антенна направлена в сторону от Лерона-прайм. Но я знал, что так ты отзовешься быстрее. Уже замаскировался?

– Конечно, – отозвался Семен, начиная чувствовать себя идиотом. – Не тебя же дожидаться.

– Черт, жалко, – в голосе инспектора послышалось искреннее разочарование. – Я надеялся успеть до того как ты ляжешь на «рельеф».

Семен прикинул время и скорость. Уважительно присвистнул.

– «Семерка» на разгоне, «тройка» на торможении?

– Ты про перегрузку? – уточнил инспектор. – Восьмикратная. С обоих концов. Эти придурки из почтовой службы побоялись меня разбудить, и ты получил часа четыре форы.

– Сильно, – Семен кивнул сам себе. Невольно повторил: – Да, это сильно… Но я, с твоего позволения, пока полежу на «рельефе». Ты же поговорить хотел? Можешь начинать.

Одновременно со словами Семен потихоньку перестраивал границы обсчитываемого пространства, пока компьютер не нарисовал с внутренней стороны астероидного полукольца уверенную закорючку: «Невооруженная цель. Вероятность поражения – 99.8%. Расчет на стрельбу…».

– Хотел, правда, – отозвался инспектор. – А теперь-то как хочу, ты себе не представляешь… Уже прицелился в меня?

– Прицелился, – не стал отпираться Семен.