Прозрачный

Я помню очень хорошо этот день, каждую деталь, каждое ощущение. Мне стоит закрыть глаза и я могу с точностью до минуты воспроизвести все события в своей голове. Мы начали носиться по крыши, разбегаться и скользить по снегу. Снег забавно разъезжался под ногами в разные стороны. Потом продолжилась тема на слабо. Паша с Витьком друг друга дразнили и подпрыгивали, кто выше.

Серега бросался в них снегом, а я вяло ходил по крыше, втягивая в себя влажный холодный воздух. Меня тоже закидывали снегом несколько раз, но я плохо реагировал на игру, задумавшись о текущем моменте. Я помню это ощущение, словно что-то останавливается внутри тебя, и ты так удивляешься тому, что живой, что у тебя есть имя, тело, жизнь, мама, школа. Мысль в голове: «Неужели я это я? Я целое живое существо, которое двигается, шевелит пальцами. Ничего себе. Неужели это все вокруг – мой мир, моя жизнь. Неужели я в ней герой, участник, что это все такое вокруг».

Под эти мысли небо темнело, зажигались фонари, а ребята носились по крыше. Потом я заметил, что парни стоят у самого бортика и смотрят вниз, периодически кидая туда снег. Видимо, они наблюдали, как снег падает и цель их игры была докинуть снежок в какое-то определённое место, но ни у кого это не получалась.

Я окрикнул их: «Эй парни, чего вы там тупите, уже темнеет, пора спускаться». И вдруг произошло самое непонятное для меня. Серега резко запрыгнул на край бортика, зачерпнул в руку снег и замахнулся в мою сторону, но нога его начала скользить и он резко повалился назад, а там уже не было никакого бортика. Витя и Паша не успели его поймать. А я только и смог, что подбежать к краю, где доли секунды назад стоял Серега.

Мы не увидели места, куда он упал, не услышали звуков удара, никаких криков, ничего. Словно Серега просто улетел с крыши, куда-то далеко. Мы стояли с ребятами в оцепенении, боясь пошевелиться, не знали, что делать. Так хотелось прокрутить момент назад и избежать трагедии, ощущение безвозвратности чего-то очень сильно угнетало, просто разрывало сердце.

Мне показалось, что мир стал черно-белым. Что время остановилось. Я услышал невероятный гул, словно реактивный самолет взлетал прямо здесь с крыши. И не было никакой крыши, не было ничего, только гул, вездесущий гул, словно из него состоит весь мир, вся материя, все вещества. И я сам и был этим гулом. Потом мир вернулся на свое место, несколько утратив краски.

Нам было очень несладко. Приехала скорая и милиция. Нас осмотрели, увезли в отделение, куда пришли родители. Все плакали, сердились, ворчали. Взрослые смотрели на нас серьезно и недобро. Я так и не видел родителей Сереги, нас не пустили на похороны. Все как-то замялось и растворилось. О Сереги лишь напоминали венки рядом с местом, где он упал.

Моя по-своему прекрасная детская жизнь кончилось в этот день. Словно кто-то взял и поменял мир, в котором я жил раньше. Сначала просто ничего не радовало. Мы меньше стали общаться с Пашей и Витей, ходили угрюмые, смотреть друг другу в глаза не могли. Меня начали мучить кошмары. Снилось, что я брожу по лабиринту, что этот лабиринт мой дом, что он словно заброшен и мрачен, что по нему ходит кто-то еще кроме меня и мне очень не хочется его встретить. А в реальности, мне казалось, что я потерял какую-то часть себя. Что там, на крыше вместе с Серегой я утратил что-то еще, какое-то понимание себя как человека, как личности.

Мама очень переживала за меня, мы чаще стали ходить к врачу с тетрадочкой. Врач уже приглашал меня к себе в кабинет и задавал вопросы. Он рекомендовал мне записывать все мои страхи, вести дневник, фиксировать мои сны. У меня долго это не получалось. Я ленился, не знал, что писать, с чего начать. Но когда у меня начались первые галлюцинации, я понял, что только самодисциплина поможет мне с болезнью.

Просто в один день стерлась граница между сном и реальностью. Это страшно, когда ты понимаешь, что не спишь, что уже проснулся, но кошмар тебя не отпускает. Ты видишь то свою комнату, а то заброшенное здание с обшарпанными стенами. То видишь стол с чашкой перед собой, то какую-то бетонную плиту с штырями арматуры. Мне было 13-ть, когда приступы стали нарушать границу реальности.

Тогда мама начала давать мне лекарства. Приступы случались раз в полгода. Мама оставляла меня дома на пару недель, в школе говорила, что я просто болею, всегда прилагая правильную справку. Вот так мое существование начало раскалываться на две части. Я смог окончить школу без подозрений со стороны учителей. Я смог сохранить друзей, мы до сих пор общаемся с Пашей и Витей, хотя я больше и не хожу в спортивную школу.

Элла

Глава 8. Дядя Петя.

В одной из книг я вычитала, что многие адепты делают себе татуировки из защитных символов, которые оберегают лучше, чем амулеты, одеваемые на тело. Символы, нанесенные на кожу, создают барьер вокруг человека, некое поле или кокон, которое продолжает защищать после засыпания и отделения от тела.