Proxy bellum

— Вы издеваетесь?

— Отнюдь, — ответил повар, глядя прямо в глаза президенту Финляндии.

— Это ужин?

— Для вас — да. Час назад мой сын был превращен в тартар. По словам жильцов, видевших это своими глазами. Потому что его без должного вооружения бросили на танки.

— Я сожалею…

— Сожалеете? Не думаю. Это ведь вы и сделали. Вы живы до сих пор, только потому что меня к вам не пустили с ножом. А вилкой вас быстро не убить. А долго… времени мне просто не дадут. — кивнул он на телохранителя.

— Что вы такое… говорите… — закончил фразу президент, глядя уже в спину уходящего повара.

Скосился на телохранителя.

И покачал головой. Дескать, не надо, не дергайся. Хотя тот явно потянулся к пистолету.

— Тартар… — тихо произнес президент и ткнул вилкой в свежее, сырое, мелко нарубленное мясо… — Кто догадался бросить в бой его сына?

— Он служил в полиции, — услужливо заметил секретарь.

— Ясно. Идиоты. Как будто когда-то бывало иначе. — покачал он головой. — А танки? Откуда они тут взялись?

— Говорят, что из порта выходят тяжелые танки. Такие страшные эпизоды почти повсеместно происходят. Хотя часть ополченцев бросает оружие и расходится по домам…

Оставив нетронутым ужин, президент встал из-за стола и направился к телефону. Снял трубку. И попросил его соединить с Маннергеймом. Так как телефонную связь, несмотря на пожар, уже удалось восстановить. И бойцы ССО повторного удара по узлу не наносили.

Пока во всяком случае…

— Слушаю. У трубки Маннергейм. — раздалось в динамике.

— Густав! Это катастрофа! В Хельсинки танки!

— Порт отбить не удалось?

— Нет. Мы пытались. Честно. Но у нас огромные потери. Меня сейчас чуть собственный повар не зарезал, сын которого погиб во время такой атаки.

— Вы дурак?

— В каком смысле?

— Что сын вашего повара забыл в такой атаке?

— Я… не знаю…

— Значит дурак. Ясно. Хотя кто еще мог втянуть Финляндию в эту катастрофу?

— Вы забываетесь!

— Мне положить трубку?

— НЕТ! Что мне делать?

— Я бы посоветовал застрелиться. Но вам духу не хватит. Так что собирайте верных людей и уходите из города. Или, если получится, постарайтесь сдаться.

— Сдаться? — сдавленно переспросил президент.

— А вы что — воевать собрались дальше? Как?! Кем?! В столице мясорубка. Основные силы скованны и находятся в оперативном окружении. Советы предпринимают десанты… Вы понимаете, что натворили?!

— Я выполнял рекомендации английского командующего…

— А у вас что, задница вместо головы? Хотя это не вопрос. Это утверждение. Нашли чьи рекомендации выполнять…

С чем Густав Маннергейм и бросил трубку.

— Але! Але!

Но никто не отвечал.

— Связаться с ним снова? — услужливо спросил секретарь.

— Не стоит. — глухо ответил президент и с подавленным видом побрел куда-то.

Впрочем, шагов через полсотни, на лестнице ему встретился английский генерал, командующий группировкой, в крайне нервном и взвинченном состоянии.

— Вы что-то через чур печальны, — саркастично усмехнувшись, произнес он.

— Маннергейм предложил мне либо застрелиться, либо сдаваться.

— Дельные советы.

— И вы туда же? А как же борьба?

— Борьба? А кем и как вы ее собрались вести?

— Разве нет больше надежды?

— Смотрите. Со стороны группировки британских войск перебросили на плоту моторную бронедрезину. Несколько штук. Поставили их на рельсы за разрушенным мостом. И немного разведали ситуацию, потеряв половину этого отряда. Там этот отряд был свидетелем второй волны десанта. В Куоволу дирижабли даже тяжелые танки завезли на внешних платформах… А значит мы там не пробьемся в разумные сроки. Из чего следует, что основная группировка войск, что финских, что английских через две-три недели будет вынуждена капитулировать по причине нехватки продовольствия. При любом варианте боев. Даже если русские будут тихо сидеть и наблюдать.

— Но…

— Что, но? Вы знаете, как быстро взломать оборону советских ВДВ в занятом ими городе? Да еще ВДВ, поддержанные тяжелой бронетехникой? Я — нет. Точнее знаю, но у вас этого нет. Нужно подвергнуть этот город массированной химической атаке. А газа в достатке вы не имеете, чтобы пустить его по ветру. С химическими снарядами ситуация еще хуже.

— Откуда нам это взять?

— Вот и я говорю — нет этого у вас. А значит сделать ничего с этим узлом обороны мы не сможем быстро. Там месяца два или три потребуется вести тяжелые бои. А их у нас нет.

— А что делать с танками в Хельсинки?

— Танки — это не самое страшное. Если что — они усиление для советских штурмовиков, которые и без всяких танков нас тут в тартар нашинкуют.

— Тартар, — скривился президент. — Ужасное блюдо!

— Вы зря — очень актуальное блюдо.

— Если они так сильны, почему не взяли нас?

— Они продвигаются на небольшое расстояние, а потом тщательно осматривают каждый дом, каждую квартиру. Чтобы в тылу сюрпризов не образовалось.

— Сколько у нас времени?

— Очень мало. В порту началась высадка первых батальонов 7-ого корпуса постоянной готовности. Так что скоро штурмовики полностью сосредоточатся на продвижении, отдав зачистку тылов обычной пехоте.

— Сколько это? В часах?

— Завтра все будет кончено. Если ночью продолжат наступление, то к утру.