Proxy bellum

Фрунзе фантазировал в духе строгой научной фантастики и своего уровня понимания физики с высоты 21 века. Супруга слушала и никак не реагировала. Для нее это все было слишком далеким и не реальным. Да, регулярного естественнонаучного образования у нее не имелось, но прагматичность и трезвость мысли находилось на очень высоком уровне. Из-за чего с одной стороны она оценила перспективы. А с другой… поняла, что они настолько далекие, что не представляют какой-то значимой ценности. Во всяком случае в ближайшие десятилетия. О чем мужу и сказала.

— Зря ты недооцениваешь человека, — усмехнулся Фрунзе.

— Проворачивать все эти истории с металлическими астероидами, о которых ты говоришь, невозможно без добротного освоения орбиты. То есть, создания большой, постоянно действующей орбитальной станции о которой ты сам упомянул. А это дело далекого будущего. ОЧЕНЬ далекого.

— Не такого уж и далекого.

— Я, может быть, чего-то не понимаю в физике, но сколько может весить такая станция, могу себе представить. Как ее запихнуть на орбиту? Как снабжать? В книгах, которые я читала, равно как и в фантазиях фантастов, говорится о ракетах. А они сейчас… мягко говоря не способны на такие подвиги. И я не представляю насколько сильно они должны развиться, чтобы все это стало возможным.

— А дирижабли?

— А они тут при чем?

— Я планирую создать станцию в тропосфере на базе дирижаблей. Опорную. Откуда и будут производиться запуски грузовых ракет на орбиту. Что принципиально облегчит задачу и позволит использовать не ракеты, а многоразовые шатлы.

— И как эти шатлы станут загружаться на эту станцию?

— Их будут пустыми поднимать другие дирижабли. Вместе с другими грузами. Для удобства тропосферную станция можно будет сделать подвижной, то есть, опускающейся на разумные высоты для приема грузов. И последующим подъемом обратно. При этом основным источником энергии в покое для нее будет солнечный свет — от солнечных батарей. Сейчас в лабораториях уже получили опытные пластины солнечных батарей. Сильно много их не нужно, так что нас устроит даже лабораторное их производство.

— Ну… не знаю… — покачала она головой. — Все это так призрачно.

— Может и так, но первый этап этой программы я уже инициировал. Сейчас разрабатываются сверхбольшие жесткие дирижабли связи, которые с минимальной командой должны будут вести дежурство на большой высоте. Там мы расположим ретрансляторы радиосвязи и средства наблюдения для метеорологических исследований.

— А дыхание? Там же воздуха нет.

— Есть. Концентрация, правда, низкая. Эту задачу сейчас решают наши ученые.

— Ну… и ты думаешь, что это сработает?

— А почему нет? Отработаем технологию. И перейдем к проектированию тропосферной станции-конструктора из отдельных модулей-дирижаблей жесткой конструкции. В будущем, когда получится решить вопрос с атомной энергией, то на нее поставим маленький реактор, закрыв вопрос с энергетическим обеспечением. Ну и тепловым. Там ведь холодно. Да и различные циклы регенерации можно будет наладить. Кислорода там, воды и прочего. Ну а дальше, как и этот вопрос решим, то займемся уже орбитальной станцией. Сразу большой. Это не так много усилий, как ты думаешь, если не распылятся и не мельтешить. Ну и в большие войны не ввязываться. Я, быть может, орбитальную станцию не застану, но тропосферную — вполне.

— Ты оптимист Миша, — произнесла Любовь Петровна, ласково и по-доброму улыбнувшись. — Веришь в такие сказки.

— Самолет сто лет назад был сказкой. А паровоз — двести лет тому назад даже не мыслился возможным. Более того, в начале XIX века, как только эти самые паровозы появились, ученые всерьез обсуждали вопрос о том, выдержит ли человек скорости в тридцать-сорок километров в час…

— Нашел с чем сравнивать.

— Так разве тут что-то иное? Воздушный бой в каком-нибудь 1812 году казался такой же немыслимой дичью, что орбитальные станции тебе сейчас. Научно-технический прогресс неумолим. Не предсказуем, конечно, но неумолим. Именно по этой причине я и хочу, чтобы церкви придумали, как примириться с наукой. Потому что в противном случае нас в будущем ждут не только величайшие успехи, но и величайшие потрясения.

— Еще чая? — со снисходительной улыбкой спросила жена…

Часть 2. Пахлава из кирпичей

— Папа, смотри какой дяденька лысый!

— Говори тише сынок, а то он услышит.

— Ты думаешь, он не знает?

Глава 1

1931, июнь, 12. Москва

— Ну что, товарищи. Приступим? — спросил генсек, садясь в кресло во главе стола в «аквариуме» Ставки.

За двойным стеклом шла оживленная работа.

Обыденная, впрочем.

Суета.

Но хорошо упорядоченная. Из-за чего все это копошение чем-то напоминало работу муравейника, в котором, за кажущимся хаосом каждый муравей был на своем месте и делал то, что ему поручено. Из-за чего, несмотря на суету, все шло как надо. Во всяком случае генеральный секретарь на это надеялся.

Он достал папку.