Проводник

— Ты уже сейчас повинуешься мне, — сказала Хозяйка. — Не можешь стрелять, правильно?

Лицо Клариссы озарилось при этом вопросе издевательской улыбкой.

— Не можешь стрелять, мой юный враг, потому что я этого не хочу, — продолжила Хозяйка. — Чего я не хочу — того ты не можешь… Ничтожный, — позвала она прислужника, — забери у него оружие. Сегодня яркий день в твоей жизни, Рауль, день, в который ты станешь на нашу сторону, сделаешься нашим юным другом… А ты ведь и не помышлял об этом, правда?

Да… Помимо моей воли — всеми силами я пытался отыскать ее в своем сознании, но ее там попросту не было, — я открыл рот, чтобы дать утвердительный ответ. Мой рассудок стал нечетким, потерялся в каком-то мареве. Ошеломленно озираясь, я силился понять, что происходит…

И в этот момент раздался удар. Дверь, через которую я вошел, распахнулась настежь от мощного пинка, и в комнату ворвался де Круа.

В одной его руке был меч, а в другой копье — один из предметов фойе.

Хозяйка вскинула руки, но копье Магистра оказалось быстрее ее телекинетического удара. Оно промелькнуло в воздухе и прошибло ей грудь насквозь. Усиленный телекинезом бросок оказался настолько силен, что древко сломалось, а наконечник пробил ванну.

Поток окрашенной кровью воды хлынул из пробоины. Пришпиленная к полу Хозяйка задергалась, хватаясь за обломок копья и бултыхая ногами в агонии.

Кларисса метнулась к Магистру со злобным шипением. Движения ее были стремительными, как бросок змеи, — обычный фехтовальщик не смог бы ничего противопоставить дару сверхъестественной ловкости.

Но Магистр и не был обычным фехтовальщиком. Его клинок встретился со скипетром, срезая пальцы. С криком боли Кларисса отскочила назад. Де Круа не успевал ее настичь и послал вслед меч.

Клинок вонзился в живот до половины. Согнувшись, Кларисса упала на колени. Воспользовавшись этим, Магистр нанес телекинетический удар, и она отлетела, словно сбитая кегля. Проломив своим телом каминную решетку, она застряла меж прутьев.

«Ничтожный» опрометью кинулся ко второй двери, но та захлопнулась перед самым его носом. Он обернулся, и глаза его округлились от ужаса — на то краткое мгновение, которое потребовалось кулаку Магистра, чтобы впечататься в лицо, превращая его в кровавую кашу. Прислужник опрокинулся на двери, воя от боли и ужаса, но де Круа не дал ему упасть. Перехватив его за пояс и ошейник, он поднял его над головой, а потом с размаху опустил на колено, ломая спину, и разом пресекая все вопли.

Поднявшись, Магистр оглядел учиненное им побоище. Хозяйка бултыхала ногами в предсмертной агонии, тело же Клариссы лизал огонь камина — но ей было уже все равно.

Я смотрел на все это, тупо и безучастно.

Удовлетворенно кивнув, де Круа быстрыми шагами прошел к ванне, взял с ее бортика какую-то банку с темно-красным порошком и торопливо вдохнул его носом. Затем протянул мне.

Ничего не понимая, я последовал его примеру.

— Это противоядие, — послал мне мысль де Круа и указал на жаровню в углу. — Поджидая тебя, они заблаговременно прокурили помещение этой дрянью, так называемым Лотосом Повиновения. Ты отравился еще в фойе, когда почувствовал запах. Нескольких вдохов этой мерзости достаточно, чтобы затормозить центр принятия решений. А затем — превратиться в овощ, безвольную тряпку, покорную марионетку. Три века назад они уничтожили так отряд из десяти Паладинов — попав в ловушку, те надышались этой отравой и дожидались своей очереди умирать, безучастно глядя на смерть товарищей… Я побывал в том месте утром, нашел их изувеченные тела и такую вот жаровню — оттуда и знаю про запах. Почувствовав его, затаил дыхание — как под водой… Иначе я присоединился бы к тебе. Мы влипли бы, как мухи в патоку.

Коридор тем временем заполнили звуки шагов. Сознание мое прояснилось, я обратил излучатель в ту сторону, но Магистр дал знак, что все в порядке.

В комнату зашел Фабиан, Капитан с лазерной винтовкой и еще трое — как я понял по лицам и лазерным излучателям, это были Паладины. Первым делом все они воспользовались порошком.

Затем Фабиан спрятал банку в карман.

— Занятная вещица… — сказал де Круа, поднимая с пола скипетр и поворачивая его рукоять.

Змеиная голова ощерилась острыми зубами, на которых поблескивала какая-то жидкость.