Провинциалы

Илья Устинов лежал на белом песке пьяной пунцово-красной тушей, словно мертвый кит, выброшенный на берег. Обрюзгшее тело тридцатидвухлетнего мужчины виднелось почти на километр в пустоте побережья в предрассветный час. Вокруг него, словно охраняя, сидела стая бродячих псов, внимательно следящих за всем, что происходит вокруг. И когда вдалеке показался свет фар, они вскочили, ощетинившись, и навострили уши. Машина морского патруля стремительно приближалась к ним, вздымая ввысь облака пыли. Услышав собачью возню, Устинов с трудом открыл глаза и еще долго не мог припомнить, как оказался на пустынной пляже, одетый лишь в плавки и полотенце, любезно предоставленное ему отелем. Голова его гудела и будто разбивалась на куски от каждого хлопка волн. Жгучая боль сковывала все тело, и при каждом движении ему казалось, что спину и плечи поливают раскаленным маслом. Наконец, поднявшись на ноги и увидев вдалеке огни знакомого «Бич Классик Пэлас», Илья громко, словно отчитываясь перед кем-то, произнес: «Черт бы побрал эту страну и слишком дешевый ром!».

Устинов медленно шел по дороге, являя собой напряженный ком из мигрени, тошноты и обрывков вчерашней ночи, что кружились у него в голове. Две туристки из Тамбова весьма сомнительной красоты, с которыми Илья пытался завести разговор. Тощий негр, который продал ему гашиш на пляже. Какой-то бар, на сцене которого долговязый индиец рвал глотку, пытаясь спеть «Дым над водой» так неумело, что, услышав его вопли, Ричи Блэкмор, наверное, счел бы их за оскорбление. Закат, который Илья провожал в компании двух горняков откуда-то из центральной России, что жили с ним в «Бич Классик Пэлас». И так снова и снова, по кругу. Навстречу ему шли местные, которых Илья считал настоящими дикарями, поскольку они могли на ходу чистить зубы, носить вместо штанов дхоти или, хуже того, плеваться на асфальт. Он совершенно не задумывался о том, что сам был одет в одно полотенце, плевался не меньше их, а зубы его не были чищены вовсе.

Надо сказать, что Илья Устинов относился к Индии весьма предвзято, не утруждая себя сравнениями. Он часто жаловался на мусор, не задумываясь о мусоре, что лежал на множественных пустырях его городка в Сибири. Он говорил, что индийцы одеты как оборванцы, натягивая свои красные спортивные шорты и майку, которые не выходили из моды только потому, что никогда в нее не входили. Он сетовал на отсутствие культурных событий и приличных мест, хотя в его родном городке к светской жизни можно было причислить разве что старый дом культуры, где работал вахтер, который обладал уникальным талантом спать при любых обстоятельствах, и несколько более-менее приличных баров. Да и сам Илья считал, что культура — это пить не из горла, а из красивых хрустальных рюмочек.

Илья Устинов впервые покинул пределы Сибири. Впервые был в другой стране. Но, несмотря на это, за шесть дней пребывания в Индии так и не нашел время, чтобы как следует осмотреться, и ни разу не покинул туристической зоны, где бродили такие же красные, подвыпившие и тучные туристы из России и Великобритании, к которым Илья тоже относился не слишком хорошо. Чужая культура вызывала у него раздражение. Хотя стоит отметить, что к индийцам он был более благосклонен, но лишь потому, что считал их обязанными ему за то, что он привез в их страну деньги, которые здесь и потратит. Вообще ему было плевать, в какую страну ехать: главное, чтобы там было море, а в отеле — мини-бар.

На отдыхе Устинов пил так, словно считал это своим долгом. За всю жизнь он не прикладывал ни к чему такого усердия. Он пил утром, пил вечерами, пил, даже когда уже не хотелось и было тошно. На третий день пребывания в Индии, когда мужчина отправился на горный курорт, заплатив за это 120 долларов, Илья устоял перед искушением отправиться на положенную ему экскурсию к вершинам и гордо остался пить ром у бассейна с группой туристов из Брянска. На следующее утро он, правда, все же прошел пять километров до водопада, но и туда взял банку пива, чтобы хоть немного унять похмелье.

Мания пить захватила его еще в самолете. Стоило только ревущей машине подняться в небо, как Илья тут же распаковал пакет из дьюти-фри и принялся за бутылку шотландского виски, имевшего, по словам продавца, замечательный запах дубовых стружек, на что Илье было совершенно плевать, поскольку он просто выбрал самый дешевый. Через два часа полета бутылка была выпита, и Устинов с тоской осознал, что впереди еще пять часов утомительного сидения в кресле между пожилой дамой и каким-то тощим сопляком с дредами, которые Илья, разговаривая с ним, трижды назвал «какашками, растущими из головы», что каждый раз вызывало у него неистовый приступ громкого смеха, басом разносившегося по всему салону. Илья решил открыть и вторую бутылку, надеясь, что сможет уснуть. Еще через час ему это удалось, и он раскатисто храпел до конца полета, предварительно устроив потасовку со стюардом и небольшой дебош.