Провидица

Невеселые мысли одолевали Сэм, когда она шла в понедельник через Ковент-Гарден. Стояло прекрасное свежее утро, прохладный воздух бодрил. Она сегодня не пошла перед работой в бассейн, поскольку чувствовала себя разбитой, но теперь жалела об этом. Голова болела, и Сэм плохо соображала: она всю ночь беспокойно вертелась, снова и снова просматривая бесконечное страшное кино, где фигурировали: Панч с ружьем; ухмыляющийся Вынимала; какие-то люди, выскакивающие из дверей и выглядывающие из шахты лифта, все в черных балаклавах; трещины, расходящиеся по потолку, и обваливающиеся на нее крыши. Под утро Сэм приснилось, что ее погребли заживо среди каких-то обломков вместе с Вынималой; он лежит на ней, таращась безглазыми глазницами, и смеется.

Сэм открыла дверь в стиле ар-деко, вошла в офис и очень удивилась. Здесь происходило что-то непонятное. Повсюду были молодые красивые девушки: одни сидели на диванах, другие – на стульях, третьи стояли вдоль стен. С сумками всевозможных размеров, в пальто, куртках, пуховиках – словно бы поверх джинсов и сапожек намотали одеяла. И все эти курящие, жующие резинку, поправляющие волосы девицы посмотрели на Сэм с надеждой, словно она была волшебницей, пришедшей освободить их от злой ведьмы.

Черт. Кастинг.

Сегодня утром ей это нужно, как дырка в голове.

«„Солнце полуночи“!

Ба-бах!

Для-волос-которые-оживают-в-темноте.

Бац!

„Солнце полуночи“!

Для-людей-которые-оживают-в-темноте.

Трах! Тюк! Шлеп-шлеп-шлеп!

„Солнце полуночи“!

Особый шампунь для особых волос.

„Солнце полуночи“!

Особенный шампунь для особенных людей».

– Доброе утро, Люси. Кен пришел?

– А, что?.. Да.

– Кто-нибудь из агентства уже здесь?

– А, что?.. Нет.

У Люси вид был такой, словно она тоже побывала на детском празднике и размазала себе по лицу и волосам кетчуп и соус; только на самом деле волосы у нее были крашеные, а на лице очень густым слоем небрежно наложена косметика.

– Хорошо провела выходные? – поинтересовалась Сэм.

Люси зевнула:

– Да. Даже немного чересчур.

Сэм мельком глянула на девиц, прошла мимо восковой скульптуры Кена со свежим номером «Дейли мейл» в руках, поднялась на третий этаж в его кабинет, постучала в дверь и вошла.

Кабинет Кена, скорее, напоминал берлогу. Клиенты сюда не заходили, их принимали внизу, в цоколе, где находились бильярдная и просмотровый зал. Это же помещение, на самом верху, под крутыми сводами крыши, выглядело непритязательно и просто. Удобный диван, два легких стула, на стенах развешаны дипломы и фотографии, на которых запечатлены рабочие моменты съемок. Так сказать, Кен в действии: размахивает руками, тычет пальцем, сидит на стуле, размышляет в тени операторского крана, обменивается рукопожатиями с заказчиками или отдает распоряжения целой куче исполнителей. В основном это заурядные актеры, которые снимаются только в телевизионной рекламе, но есть и несколько знаменитостей вроде Орсона Уэллса, Роберта Морли, Фрэнка Бруно и Джона Клиза.

Почти всю правую стену занимала аляповатая киноафиша, этакая желто-зеленая мешанина в стиле хай-тек.

«АДЛАНТИДА! ПОТЕРЯННЫЙ МИР ХХ ВЕКА!» – гласила надпись на афише.

Кен чуть не лишился дома из-за этого фильма. Три года назад, когда Сэм только поступила к нему на работу, все буквально висело на волоске. Деньги утекали рекой, он постоянно встречался со своим управляющим банком, – впоследствии Кен рассказал ей всю правду. Он тогда здорово влип. На нем висел долг больше двух миллионов. Он вбухал кучу денег в съемки фильма, надеясь воплотить свою мечту и добиться успеха. Он вложил в этот проект все свои средства, влез в долги, заложил дом… И очень надеялся, что это окупится.

«АДЛАНТИДА! ПОТЕРЯННЫЙ МИР ХХ ВЕКА!»

Сюжет там был следующий. Через пять тысяч лет после того, как наша цивилизация погибла в результате атомной войны, на планете Земля снова зарождаются примитивные формы жизни. А много столетий спустя Игнав Флотум III, монах из Бородовии, во время археологических раскопок находит старинную жестянку… Убежденный в том, что это капсула с посланием потомкам, он открывает ее во время специальной торжественной церемонии… Однако обнаруживается, что это подборка рекламных роликов. По ходу просмотра этих роликов перед людьми будущего постепенно открывается картина общества, населявшего планету в конце двадцатого века. Поскольку большинство сюжетов длится не более тридцати секунд, а самые длинные ролики – всего минуту, наши потомки приходят к выводу, что люди в двадцатом веке, вероятно, страдали синдромом нарушения внимания, что и привело их к полному вырождению.