Процент соответствия

Где-то далеко-далеко, на грани слышимости, женский голос выводил печальную мелодию без слов. Слуховая галлюцинация? Или те самые песни глубин, набирающий силу студенческий фольклор? Атран, мысленно обзывая себя кретином, отправился проверить. Некстати вспомнилось погружение в Темноту со связистами, рассказ об отражающих звук слоях. Если так, певунья может находиться в десятке километров отсюда.

Но нет, голос становится громче, отчетливее. А через несколько минут чуть слева и метров на двадцать ниже Атран заметил слабое свечение. Развел в стороны плавники, напряг мышцы живота и начал планировать к огоньку тихо и незаметно.

Огонек оказался факелом на носу испытательницы из группы Атрана. Она, как водится, притушила факел до еле заметного свечения и мурлыкала сложную бесконечную мелодию, полную светлой грусти.

– Красиво, – тихо произнес Атран. Он думал, что девушка испугается, но она повернулась на голос и сказала:

– Вы далеко? Я вас не чувствую.

Ни тени испуга. Атран затрепетал плавниками, словно подзывал кулу и подплыл ближе.

– Я тут неподалеку проплывал. Размышлял. Слышу, кто-то поет. Решил посмотреть. Красиво вы поете.

В свете факела Атран рассмотрел, что девушка улыбнулась.

– Я Анта из группы разумных испытателей Атрана. А вы охотник?

– Почему вы так решили?

– Охотники так делают (она повторила дрожь плавниками), когда кулов подзывают.

– Много лет назад я был на кордоне, – сознался Атран. – У меня была очень умная, жизнерадостная кула. Ее звали Бала. Я как раз вспоминал ее, когда вас услышал.

– А где она сейчас?

– Умерла. Состарилась и... Кулы не проходят омоложение.

– Простите.

– Ничего. Это было давно. Задолго до вашего рождения. Спойте что-нибудь еще.

– Теперь у меня не получится. Я буду знать, что вы рядом, и очень стесняться. А у вас крупные неприятности?

– Как вы догадались?

– Кто же в хорошем настроении в Темноту уходит? Только печальные и нытики вроде меня.

– Вы на себя наговариваете.

– У меня есть повод быть нытиком, – серьезно откликнулась девушка. – Я рождена испытателем. И я испытатель промежуточного этапа. Далека как от предков, так и от потомков. Поэтому потомков как раз у меня не будет. Запрещено нам иметь потомков. Великий Атран испытывает на мне крошечный фрагментик будущего Властелина Темноты. И наконец, я испытатель-неудачник. Это, – она на секунду ярко зажгла факел, – мертворожденная конструкция. Меня слепит, ничего не освещает. Так что светит нашей команде печальная судьба старых дев. Всем четверым... Достаточно?

– Да уж, – вынужден был признать Атран. Девушка не узнала его, и горький сарказм слов «Великий Атран» царапнул по живому. – Вы во всем правы. И мне тоже очень плохо.

– А расскажите что-нибудь из жизни охотников.

– Жизнь охотников на границе – это бесконечное патрулирование на границе Темноты, уход за кулами, всякие отчеты, рапорты. Вы, наверно, хотите услышать о схватках? Они тоже бывают, но редко. И не всегда заканчиваются в пользу охотников. Хотите, я расскажу, как молодую кулу изображал?

– Хочу!

– Плыву я как-то на кордон к Лотвичу. Вы знаете Лотвича?

– Знаю. Его охотники наш городок охраняют.

– Так вот, плыву я своим ходом, не на куле. Ехал рейсовым шалотом, но решил срезать. Шалот вдоль берега чапает, а я – напрямки... Привык чужим хвостом километры считать, а тут надо своим. Устал как последняя килька в косяке. И вдруг чувствую – впереди кулы. Обрадовался, думал патруль. Припустил, подлетаю к стае, а это дикие кулы! Они тоже, вроде как, обрадовались. И, вроде как, совещаются, меня делят. В смысле, кому какой кусочек. Ну, я не подаю вида, что страшно, расфуфыриваю плавники и так это кокетливо, на дамский манер, к вожаку подваливаю. Самцы сразу ко мне интерес потеряли. Может, я добыча, может, нимфетка сексуально озабоченная, но с вожаком не спорят. Зато самки моментально приревновали...

Атран задумался, рассказывать, или нет, что два дня спустя тридцать охотников разогнали стаю и уничтожили поодиночке. Вожака, меняясь, гнали двое суток. Вожак не сделал Атрану ничего плохого. Он был виноват лишь в том, что родился не от тех родителей. Чувство осознания этого было очень неприятно, и ему нужно было дать название. Но слова ускользали. Логика же говорила, что все правильно. Стайные кулы опасны для разумных. Двойственность сознания угнетала. Атран крепко зажмурился и плотно зажал жаберные щели.

– Вы опять погрустнели. А чем кончилось-то?

– Самки накидали мне тумаков, чтоб не заигрывал с их парнями, и прогнали с позором.

– Знаете что? Я сейчас сведу вас к свистам. Они ребята со странностями, но печаль снимут. А на трезвую голову что-нибудь придумаете.

Атран повертелся на месте.

– Придется к поверхности подниматься. Я не знаю, в какую сторону плыть.

– А на поверхности? – заинтересовалась девушка.

– По солнцу сориентируюсь.

– Ясно. Этот путь не для меня, – она поджала плавники и грустно улыбнулась.

– Почему?

– Солнце очень яркое. Глазам больно.

– Как же вы назад дорогу находите?

– У нас врожденное чувство направления. Свисты живут там, – девушка вытянула плавник вперед и вбок. – Поплыли?