Процент соответствия

– Сам сознался! – Анта выпростала рук-ки, прикрыла ладошкой ярко вспыхнувший факел и ткнула Атрана в бок маленьким твердым кулачком. – Не мог подойти, да? Я бы тебя с девочками познакомила. А мне о тебе Фалин сказал. Что, мол, твой охотник поблизости кружит. Слушай, а правда, что за нами сам Атран издали наблюдал?

– Правда. Был он там.

– А почему не подошел?

Атран булькнул и поперхнулся.

– Чтоб не нарушать чистоту эксперимента. Сама знаешь, как присутствие начальства на результатах сказывается.

– И совсем не сказывается, если серьезно к делу относиться! Я в паре с самим Лотвичем была. Мы до пятидесяти метров поднялись. Выше всех остальных.

– А говоришь, не сказывается! Назад-то опускалась, зажав глаза ладошками.

– Но я же его не боялась и не стеснялась. Между прочим, о тебе расспрашивала. Он сначала понять не мог, о ком я говорю, а как я про Балу вспомнила, сразу понял, – Анта захихикала.

Атран пережил какое-то сложное чувство. Смесь злости, разочарования, отчаяния, стеснения.

– Что же он обо мне сказал?

– Сначала долго ругался, – хихикнула Анта. – Потом подтвердил, что был у них такой... из молодых, да ранний. Все вверх дном перевернул, лучшую кулу с кордона увел и в ученые подался. А теперь крупным начальником стал. Ты правда крупный начальник?

– Есть покрупнее, – хмуро буркнул Атран.

– Ну вот, обиделся. А Лотвич сказал, что ты всегда своего добиваешься. А расскажи, как вы в перегоне инструментов участвовали?

– Тоже Лотвич набулькал? Перегон – это у Алима. У нас – перевоз. Первый вспоминать не хочется. Охотники по двое суток от кулов не отлипали. Шалоту инструмент всю спину сжег. Бедняга месяц лечился. Потом, правда, освоились. Начиная с третьего – не работа, а чистый отдых.

– Атран там был? Ты его видел?

– Атран вел все перевозы. От этих перевозов зависела судьба всего проекта.

– А Лотвич тоже там был?

– Во всех, кроме одного.

– А ты?

– Во всех.

– А что ты там делал?

– Половину первого перегона висел на нижней губе шалота и совал ему в рот подкормку горстями. Теперь смотреть на нее не могу. Но шалот остался доволен.

Атран увлекся, рассказывал с подробностями и приключениями. В ключевых местах раздавалось восхищенное: «Ах!», факел на носу девушки вспыхивал и он видел собственное отражение в ее огромных печальных глазах.

– Вот мы и дома, – сказала она, когда история закончилась. – Мне пора, а то девочки волноваться будут. Ты приходи еще, я тебя ждать буду.

Они и на самом деле зависли над городком. Атран проводил взглядом удаляющийся огонек, сориентировался в пересечении разноцветных цепочек светочей и, мурлыкая под нос легкомысленную мелодию, направился к своему хому.

На следующее утро явился в деканат и предупредил, что периодически будет снимать с занятий кого-то из испытателей. Все возражения отмел с ходу. Намекнул, что все вокруг построено не для красоты, а из-за испытателей и ради испытателей. Декану возразить было нечего, на чем разговор и закончился.

Двигаясь к своей лаборатории, Атран сердился на себя и пытался разобраться в мотивах своего поступка. Зачем понадобилось выгораживать студентку-прогульщицу?

А вечером опять рыскал галсами в Темноте. Никого не нашел, заблудился, лишь поздней ночью сориентировался по свистку последнего рейсового шалота и ответному – с вокзала.

На следующий вечер попросил у Лотвича кула. Лотвич не дал, припомнил Балу, долго ворчал, но согласился подвезти. Атран сидел на верхнем пятне, наслаждался скоростью и вспоминал молодость. Лотвич сначала сердился, потом сам начал подпевать легкомысленные студенческие песенки. Развеселился и кул. Поняв, что это не патрулирование, принялся взбрыкивать, гоняясь за мелкой рыбешкой. Его бранили, но не всерьез. И даже хвалили, если рыбка попадала на зуб. Ведь поймать рыбку в Темноте совсем не просто.

Когда впереди забрезжил слабый огонек, заметный только зорким глазам кула, сердце екнуло и сбилось с ритма. Кул сбавил ход, насторожился.

– Лотвич, если это девушка из моих испытателей, не говори ей, кто я, – попросил Атран. – Я для нее просто Охотник.

Приблизились незаметно, планируя сверху. Но девушка все же почувствовала боковой линией и начала испуганно озираться, прикрывая ладошками факел на носу.

– Привет, Анта, – крикнул Атран, чтоб успокоить. Это я и Лотвич с кулом.

– Вы меня до инфаркта доведете. Я из-за вас Темноты бояться начну.

– Хочешь на куле прокатиться? – Атран поймал ее рук-ку и помог сесть на верхнее пятно. Затем четверть часа слушал восхищенные вскрики и визги, иногда мелко дрожал плавниками, чтоб кул не очень удалялся и размышлял о будущем. Предстояло объяснение.

Но когда радостная возбужденная девушка отделилась от кула, объясняться расхотелось. Не мог он, просто не имел права погасить восторг в этих огромных, вечно печальных глазах.

– Лотвич, мы назад своим ходом пойдем, не жди нас, – отпустил Атран охотника. И остался наедине с Антой.

– Это так здорово, кул такой мощный, такой быстрый! – щебетала девушка. – Ты сможешь прокатить на куле наших девушек? Ну пожалуйста! А то они мне завидовать будут. И свистов... Ну вот, скуксился...

– И вовсе я не скуксился!