Противогазы для Саддама

Впрочем, стихотворение «Чингисхан перед микрофоном» остановило внимание Карпицкого. Вот оно! – обрадовался Карпицкий. Вот сейчас, обрадовался он, превосходный югославский поэт Саша Петров талантливо и остро вскроет всю свирепую порочность этих тлетворных музыкальных групп! Как прогрессивный поэт он напрочь вскроет всю подноготную этих агрессивных групп! Такое стихотворение с охотой напечатает любой толстый советский журнал, не только благожелательная «Дружба народов»!

Подумав так, Карпицкий вчитался.

Луна в стихах прекрасного югославского поэта Саши Петрова, русского по матери и врангелевца по отцу, сияла в небе, как трагическая улыбка коммуниста, по ошибке ЦК загнанного на два метра под землю… Чекисты, несомненно самые внимательные читатели советской поэзии, ставили к стенке своих самых любимых поэтов… Косоглазые сибирские стрелки расстреливали не поэта Переца Маркиша, а поэзию идиша…

Ну и все такое прочее.

Карпицкий невольно усмехнулся: «Они там в „Дружбе народов“ все с деревьев попадают!”

Но сверкнула надежда.

Карпицкий увидел стихотворение под нежным названием «Зимняя элегия». Даже эпиграф к стихотворению был взят не у кого-то, а у Пушкина: «Зима… Шта да радимо на селу?.».

Чужая страна.

Чужая сырая зима.

Чужой и сырой городок Колумбус.

Отчитаны лекции, на душе тоска. Растрава в сердце, дождь за окном. Жизнь как простуда. Но вдруг раздается в телефонной трубке русский голос: «Ах, Саша, Саша! Ну что ты делаешь в этой сытой и сырой стране? Бери билет и беги к себе на Ядран, возвращайся в свою солнечную Адриатику! Там жизнь, там сладкая славянская речь! Зачем тебе сытый сырой Колумбус?»

Вот оно длинное нежное стихотворение, будто специально написанное для толстого советского журнала!

Если бы, конечно, не телефонный собеседник.

Голос телефонного собеседника почему-то тревожил Карпицкого.

И тревога его сбылась.

«Твой Иосиф…»

Журналисту из «Взгляда» и скандальному корейскому писателю У не надо было объяснять, кто это был – твой Иосиф. Это только Сергей не сразу понял, что речь идет о поэте Бродском, высланном в свое время из СССР. Но потом и до него дошла прелесть ситуации, потом и он, наконец, понял, что напечатай толстый советский журнал «Дружба народов» такое стихотворение в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем году, то не только в редакции, а и в самом ЦК все бы с деревьев попадали!..

Сергей с удовольствием слушал Карпицкого.

Рядом с ним сидел человек, которого он не всегда понимал, но который всегда восхищал его. И дело было не только в стихах. «Во мне болезнь воображенья: давно не понимаю я – где протекает жизнь моя, а где ее отображенье?» Коля Игнатов тоже писал замечательные стихи. Но дело было в некоей атмосфере.

Конечно, Карпицкий – это всегда было что-то особенное.

Среди жуков и акул бизнеса Карпицкий невольно выделялся. При этом он не выглядел белой вороной. Он был своим человеком в бизнесе, и он был своим человеком еще в каком-то высоком и непонятном Сергею мире. Бизнесом ведь можно заниматься по-разному. Например, генсек Румынии Николае Чаушеску выгодно продавал выездные визы евреям…

Тоже бизнес.

Но Карпицкий…

Карпицкий попал в свое время.

В этом Карпицкому, несомненно, повезло. Ему удалось реализовать полученные от природы способности. А значит, он зарабатывал столько, сколько хотел, он переводил тех поэтов, которых хотел переводить, он мог отдыхать в том уголке земного шара, который ему нравился. И руки, и совесть у Карпицкого были чисты…

Сергей хмыкнул.

Лешин рассказ несколько поколебал его уже сложившиеся представления о Карпицком.

Где-то в самом начале августа девяносто первого года, рассказал Леша, вызвал его к себе Карпицкий. Разговор оказался короткий, но доверительный. Саша всегда относился ко мне доверительно, похвастался опьяневший Леша, и по блестящим глазам было видно, что сказанное для него не просто слова. Я настоящее доверие сразу чувствую, всей душой, похвастался Леша. А когда чувствую так, то и работаю от души.

– Карпицкий, наверное, не раз проверял тебя?

– Не без этого, – ухмыльнулся Леша. – Только я об этом как-то не думал.

– Почему?

– А чего мне об этом думать? Думают, когда много скрывают. А мне ничего скрывать не надо, я такой, какой есть. Плевать, проверяют меня или не проверяют. Саша, наверное, обязательно меня проверял. В МАП время от времени всех проверяют. Чем я лучше других?