Противогазы для Саддама

– Ничего хорошего. У них тут дышать нечем. У них вовсю идут крутые разборки с военно-транспортной прокуратурой. Полковник Холкин, начальник местной Конторы, со страшной силой пытается не выпустить в Эстонию эшелон с бензином. Все бумаги на отправку давно выправлены, имеется конкретное распоряжение, но этот Холкин – молодец. Уперся всеми копытами и держит эшелон на путях.

– Почему?

– Потому что считает бензин украденным у армии. Понятно, у нашей армии. У российской. – Валентин мрачно усмехнулся: – А знаешь, кто с той стороны тянет эшелон в Эстонию? Знаешь, кому позарез понадобился бензин, украденный у российской армии?

– Не знаю.

– Ну, вот… А я знаю… Так что, в общем, время мы не потеряли, – чуть просветлел Валентин. – И в Новгороде побывали не зря. Из-за этих цистерн с бензином торчат мохнатые уши господина Коблакова, одного из учредителей банка РПЮЭ!.. Ну как? Теперь дошло?… Это господин Коблаков пытается проглотить эшелон.

– Он в Новгороде?

Валентин хмыкнул:

– Господин Коблаков любит Эстонию. Он пьет свой кофе с коньяком в Пыльву, а может, в Таллинне, не знаю точно. Правда знаю теперь, что он, оказывается, любит индонезийский кофе с армянским коньяком. Я только что беседовал с человеком, не раз бывавшим в его доме. Оказывается, в кабинете господина Коблакова всегда найдется рюмка хорошего армянского коньяка.

– Он алкоголик?

– Алкоголики коньяк не пьют, – усмехнулся Валентин. – Когда-то армянский коньяк нравился господину Черчиллю, а его никак алкоголиком не назовешь. Теперь армянский коньяк нравится господину Коблакову. Оттого, наверное, руки у господина Коблакова такие длинные, ну, прямо как у господина Черчилля. Полковник Холкин, например, считает, что руки у господина Коблакова даже длиннее. Руки у господина Коблакова такие длинные, что дотягиваются из Пыльву до Новгорода, где на железнодорожных путях застряли цистерны с российским бензином. Похоже, дотягиваются его мохнатые лапы и до некоторых чинов в московской военно-транспортной прокуратуре… Так что, черт с ней, с местной Конторой. Главное, мы нашли серьезного союзника.

– Имеешь в виду полковника Холкина?

– Вот именно.

– А чем он может нам помочь? Ты же сам сказал, что обстановка в Конторе сложная.

– Выдаю открытым текстом, – Валентин взял себя в руки. – Если мы поможем российскому патриоту Холкину вырвать из жадных лап гражданина Эстонии господина Коблакова эшелон с краденым российским бензином, полковник Холкин, начальник местной Конторы, в свою очередь, с большим удовольствием сдаст нам бывшего гражданина России Коблакова вместе со всеми его погаными потрохами, а главное, вместе с небольшой папочкой очень серьезных материалов. Думаю, в указанной папочке найдутся и такие материалы, что господин Коблаков без особой, конечно, охоты, но начнет прислушиваться к нашим советам. Если, конечно, мы захотим давать ему какие-то советы.

– А мы захотим?

– Еще бы!

– А зачем нам в Питер?

– А там у меня есть родственник, – усмехнулся Валентин, что-то прикидывая. – Родственник по жене. Довольно крупный руль в питерской Конторе. Не такой, конечно, крупный, как бы хотелось, но все-таки… Меня он, правда, терпеть не может, но я ведь не деньги занимать еду… В конце концов, мы с ним действительно родственники. Может, заночую у него, подарю бутылку французского спирта… Если разговор сложится нормально, может получу шанс заглянуть в документы, в которых когда-то фиксировались все действия интересующих нас людей… Ну, понятно, тех, кто находится сейчас в Эстонии…

– Питер это хорошо, – согласился Сергей. – У меня там тоже есть родственник – двоюродный братан. Проживает в старой коммуналке на Ленина. Если что-нибудь сорвется, тоже заночуешь у него. Семья у братана простая, он да жена, да две комнаты, так что местечко найдется.

Валентин кивнул.

– Городец… – прочел Сергей на дорожном указателе. – Хорошее название. Чем-то знакомое… – Он наморщил лоб. – Радищев, кажется, писал что-то об этом Городце… Или я путаю?

– Из всего Радищева, – усмехнулся Валентин, – я запомнил одну только фразу. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй». Причем до сих пор не знаю, сочинил эту фразу сам Радищев или она взята из каких-нибудь древних греков. Честно говоря, я до сих пор не представляю, как там правильно расставлять ударения во всех этих словах.

– Вас этому не учили?

Валентин усмехнулся:

– Не знай я тебя хорошо, решил бы, что ты смеешься.

– А ты меня хорошо знаешь? – удивился Сергей.

– Лучше, чем ты думаешь.

– Даже так?

– Родился в Киселевске, это Кузбасс, – добросовестно перечислил Валентин. – Школу закончил без медали, но неплохо, очень даже неплохо. Четверка по русскому испортила все дело. Женат, двое детей. Окончил политехнический, химфак. Девять опубликованных работ, кандидат наук. Есть родственники за границей.

– У меня? – удивился Сергей.

– У тебя.

– Что за родственники?

– Двоюродная тетка.

– И где живет?

– В Тунисе.

– В Тунисе? – изумился Сергей.