Против ветра, мимо облаков

— Ничего не поделаешь. — Ровена вспомнила свое пребывание в этой больнице. — А я здесь с Пашкой познакомилась. Сюда, вот Викино отделение, сейчас только халаты нам вынесу и бахилы, не то Валька гундеть примется.

Ровена была единственным человеком, называющим грозного Семеныча — Валькой, но таково право двоюродной сестры, и Семеныч с этим мирился — но не слишком мирится с самой Ровеной, считая ее легкомысленной, упрямой и социально опасной. И это, собственно, чистая правда, но далеко не вся, но Семеныч отказывался официально признавать свою неправоту. И хотя после брака Ровены с Павлом, а особенно после рождения Тимки, а потом и Мишки кузены в очередной раз объявили водяное перемирие, но долго ли продлится засуха в джунглях, неизвестно — гроза может разразиться в любой момент, и никто из них в случае возобновления боевых действий не готов уступать.

— Идем, что ли? — Ровена вынырнула из двери отделения в халате и бахилах. — Валька просит поторопиться, там с Викой совсем паршиво.

Ника и Валерия поспешно обрядились в заляпанные зеленкой халаты и, натянув поверх босоножек голубые бахилы, пошли вслед за Ровеной.

— Сейчас завалим туда кучей, она пуще прежнего расстроится. — Валерия вспомнила настороженный взгляд девушки в тот день, когда Алена привела ее в Викин дом. — Рона, что стряслось, собственно?

— Кто-то разместил в Интернете фотографии Вики с синяками и прочими прелестями. Ей швы сняли около часа назад — ну, понятно, что после пластики и побоев там зрелище так себе, и тут бежит медсестра — ей твитнули это фото. Короче, сами понимаете.

— Вот же сволочь! — Валерия ощущала ту холодную ярость, которая иногда посещала ее, а в такие моменты она сама себя опасается. — Знать бы, кто это сделал.

— Я уже Павлу позвонила, он выяснит. — Ровена притормозила у двери палаты. — Все, девчонки, заходим. Будем по ситуации, но насчет журналистки в ее дворе по-любому молчок.

* * *

Вика застыла, как муха в капле янтаря. Так иногда она делала в детстве — просто застывала, надеясь, что родители не заметят ее и оставят с бабушкой, но именно тогда, в конце августа, родители вспоминали о ней. И ее везли в Александровск, который вонял пылью, увядающей травой, осенними кленами и хот-догами, а квартира встречала забытыми запахами. И постель тоже пахла чем-то чужим, и звуки за окном были слишком резкими, грохочущими, и все это означало, что хорошие времена закончились.

Конечно, она понимала, что под повязками ее лицо выглядит совсем не так, как когда-то на экране телевизора. И слева не хватало трех зубов, благо хоть не передних. И больше всего на свете Вика боялась, что ее в таком виде застанет Назаров, но и одной остаться в тот момент, когда снимут повязки и швы, ей было страшно. И конечно же, приехала Алена.

Из зеркала на Вику смотрела опухшая незнакомая рожа с черными и желтоватыми фонарями и синяками по периметру.

— Все не так плохо, как кажется. — Хирург подмигнул Вике. — Через пару недель ты сама в этом убедишься, а месяца через два поймешь, что стала еще красивее, чем была. Заживление тканей идеальное, отеки и синяки скоро сойдут. Нос поболит немного, но вскоре боль пройдет. Все, девушка, я удаляюсь, мавр сделал свое дело — мавр может уходить.

Он ушел, а Вика в отчаянии смотрела на свое отражение.

— Алена… ты скажи Женьке, чтоб не приходил ко мне. — Вика бросила зеркало на тумбочку. — Пусть никто не приходит, я…

Дверь в палату открылась, и заглянули две девчонки в цветных форменных пижамках — видимо, медсестры, но из какого отделения, неизвестно.

— Точно, это она. — Та, что повыше, уставилась на Вику с веселым интересом. — Да, разделали ее, как бог черепаху.

Вторая хихикнула и попыталась сфотографировать Вику, но Алена сориентировалась молниеносно. Ударив ногой по двери, она придавила две любопытные головы, и девчонки испуганно заголосили, на крик прибежал Семеныч.

— Явились Вику фотографировать.

Семеныч с яростью смотрел на двух дурех.

— Вы чьи практиканты?

— Мы… в отделении ортопедии, из медицинского колледжа… — Та, что повыше, заскулила громче. — Да что мы сделали-то? Все равно фотки уже в Интернете есть!

— Валентин Семеныч, мне прислали только что! — Дежурная медсестра бежала по коридору. — Вот знать бы, кто это сделал!

Круглов взял у нее из рук телефон и чертыхнулся — кто-то сфотографировал лицо Вики и выложил в Инстаграм, фотографии уже разлетелись по Интернету.

— Этих двоих выбросить из больницы и на пушечный выстрел больше не подпускать к зданию. А с вашим директором я поговорю сейчас же, в медицине вам делать нечего. — Круглов с отвращением отвернулся от двух девчонок, в ужасе онемевших от размеров свалившегося на них бедствия. — А это… ну, выложил кто-то фотки. И что? Никакая не трагедия, и нечего сопли на кулак наматывать.

На самом деле Круглов отлично все понимал, но сейчас ему требовалось выяснить, кто из его сотрудников слил фотографии в Интернет. По всему выходило, что и вовсе никто не мог, потому что в палате находились хирург, медсестра, Алена и он сам, но потом его вызвали к больному.

— Алена, кто заходил в палату после того, как я ушел?