Против ветра, мимо облаков

— Валерий Андреевич, Вика никого не убивала. — Назаров посмотрел на гостя в упор. — Или вы уже вынесли вердикт, даже не зная фактов?

— А что тут знать? — Станишевский наконец посмотрел на Назарова. — Она и Дарину вроде как не убивала, а оказалось, что убила. В тюрьму просто так не сажают, разве нет? Но я думал… Женя, этого пока нет в газетах, но неужели моей семье снова придется пройти через весь этот ужас? Снова будут копаться в нашем грязном белье, придумывать небылицы, преследовать? Мы не в ответе за преступления Виктории, и, будь моя воля, я бы ее расстрелял. Такие не исправляются, это как бешеная собака, которую остается только пристрелить. А ведь, по сути, наказывают не преступника, ему-то тюрьма — дом родной, а наказывают семью. Мы всех детей воспитывали одинаково, и почему из Виктории получилась убийца? Может, у нее с головой что-то? Женя, мы места себе не находим, Раиса уже валидол пьет, а я… Женя, у меня к тебе большая просьба.

— Слушаю вас.

— Я понимаю, что все газеты живут за счет разных жареных фактов. Это когда-то мы читали о спорте, надоях молока и вести с полей, а теперь мир перевернулся, и для газет чем хуже, тем лучше. И твоя газета самая крупная и влиятельная в нашем регионе. И если есть хоть малейшая возможность не начинать травлю нашей семьи… Ты пойми, что бы ни совершила Виктория, мы понятия об этом не имеем, а у Никиты сейчас неприятности, и если снова примутся трепать нашу семью, копаться, для его карьеры это будет губительно. Никита очень переживает, что…

— Валерий Андреевич, а откуда вам стало известно, что Вику допрашивали в связи с убийством?

— А это важно?

— Для меня — да. Официальных сообщений не было, в Интернете проскочила единственная строчка, и…

— Женя, я не последний в городе человек, и у меня есть друзья, которые… О господи, это уже было в Интернете?! — Станишевский осекся под пристальным взглядом Назарова. — Мне позвонил Николай. Мы с ним старые друзья.

Конечно же, быть старым другом Коли-Паука — это гораздо престижнее, чем дочь-убийца. Желание стукнуть гостя чем-то тяжелым по голове стало почти нестерпимым.

— Вам позвонил Николай Ладыжников и сообщил, что…

— Ну да. — Станишевский взмахнул рукой. — Мы даже не знали, что она вышла из тюрьмы! Мы надеялись… Вернее, мы ожидали, что раз уж присяжные были к ней так снисходительны, то она, по крайней мере, отсидит полный срок. Но ее выпустили через три года — подумать только! Она убила мою дочь, моя девочка в могиле, а убийца через три года вышла на свободу. И как она распорядилась этой свободой? Оборвала еще чью-то жизнь, принесла горе еще в одну семью, уму непостижимо! Женя, я… Мы знакомы очень давно, ты рос на моих глазах, и, если для тебя это хоть что-то значит — нельзя ли каким-то образом обуздать журналистский пыл твоих сотрудников? Есть убийца, она заслуживает наказания, но не наказывайте нас. Никита… У него скоро подписание нового контракта, он…

Назаров смотрел на немолодого уже человека и думал о том, что человек этот абсолютный мерзавец. И как такое могло получиться, он не понимает. Он отлично помнит деда Андрея, человека во всех отношениях достойного, а уж бабушку Любу уважали и любили все — но вот сидит их сын, и нет в нем ничего от родителей, словно подобрали они его под забором, а не родили и воспитывали, стараясь дать самое лучшее. На выходе получился мерзавец, и хуже всего то, что вот начни сейчас ему кто-то объяснять всю бездну мерзости его поведения, он даже не поймет, о чем ему говорят.

— Я обещаю, что если уж придется писать об этом деле, я буду строго придерживаться фактов. — Назаров поднялся, показывая, что времени на гостя у него больше нет. — Никто ничего не станет искажать или придумывать.

— Спасибо и на этом. — Станишевский вздохнул. — Женя, а дом в Привольном до сих пор юридически принадлежит Алене?

— Да, Вика так захотела.

— Ну вот видишь. — Станишевский горестно поморщился. — Чужие люди ей ближе, чем родня. Квартира ушла этому актеру, машина тоже, а дом моей матери — совершенно чужой женщине. А у нас… Никите очень нужна сейчас поддержка, и было бы не лишним… Впрочем, тебе наши проблемы ни к чему. Был рад повидаться. Книгу твою последнюю читал, но не все в ней понял — ты вырос, брат, такие вещи заумные начал сочинять, где уж за тобой угнаться.

— Всего доброго.

Назаров всегда считал себя человеком сдержанным, но когда за Станишевским закрылась дверь, он вдруг понял, что изо всех сил сжимает кулаки.

13

Ровена бросила шланг под кусты георгинов и огляделась — большой двор утопал в цветах. Они были совсем не такими, как во дворе ее собственного дома, и посажены не в строгом порядке, было ощущение, что Вика сажала любые семена просто на свободное место, и вот теперь все это расцвело и требовало любви и понимания.

Но клумба с георгинами под окном веранды привлекала внимание Ровены больше всего — она и сама любила эти цветы, такие высокие, сильные с виду — и такие хрупкие и прихотливые на самом деле.

— Надо будет осенью попросить у нее клубней вот этих розовых… И лиловых тоже. А я ей желтых дам, желтых у нее нет.