Против интерпретации и другие эссе

Так обстоит дело, к примеру, в «Мистерианах», где, в соответствии с жанром, предатель видит в конце свою ошибку и, уничтожая космический корабль мистериан, гибнет в нем. В фильме «Этот остров Земля» (1955) обитатели осажденной планеты Металуна намереваются захватить Землю, но их планы разрушает соотечественник-ученый по имени Эксетер, который некоторое время жил на Земле и сумел полюбить там музыку Моцарта, а потому не может допустить подобное злодеяние. Эксетер топит свой космический корабль в океане, предварительно отправив на Землю прелестную парочку американских физиков мужского и женского пола. Металуна гибнет. В «Мухе» (1958) герой, поглощенный в подземной лаборатории экспериментами над телепортацией живых существ, использует себя в качестве подопытного, но получает голову и лапу мухи, случайно попавшей вместе с ним в камеру созданной им машины, превращается в монстра, но, все-таки оставшись, пускай частично, человеком, уничтожает свою лабораторию и приказывает жене убить его. К счастью для человечества, от его открытия не остается и следа.

Явственно отмеченные как интеллектуалы, ученые в научно-фантастических фильмах всегда отвечают за то, что окружающие их люди гибнут или оказываются на краю бездны. В «Завоевании космоса» (1955) ученый, руководящий международной экспедицией на Марс, внезапно испытывает муки совести, считая затеянное предприятие богохульством, и посреди бела дня погружается в чтение Библии вместо того, чтобы заниматься положенным делом. Сын руководителя, младший офицер, который обращается к отцу как генералу, вынужден убить старика, когда тот пытается помешать их кораблю сесть на Марс. Двойственное отношение к ученым выражается в фильме в двух планах. В целом для того, чтобы занятие наукой представлялось в подобных фильмах с полной симпатией, ему необходимо удостоверение полезности. Лишенная двойственности, наука имеет единственный смысл: быть действенным средством от угрозы.

Незаинтересованная интеллектуальная любознательность чаще всего показывается при этом в карикатурной форме – как маниакальное помешательство, отрезающее героя от всех человеческих связей. Но подобные опасения обычно обращены против ученого, а не против его труда. Творчески мыслящий ученый может стать жертвой собственного открытия – волей случая или зайдя слишком далеко. Но, как подразумевается, другие, менее оригинальные люди, короче говоря – техники, сумеют распорядиться его открытием лучше и безопаснее. Глубоко укорененное в современности недоверие к интеллекту настигает в подобных фильмах ученого как интеллектуала.

Мысль, будто ученый высвобождает силы, которые, не будь они направлены на благую цель, смогут уничтожить самого человека, представляется достаточно безобидной. Один из самых старых образов ученого – шекспировский Просперо, абсолютно одинокий грамотей, насильственно отрезанный от общества на необитаемом острове, не в состоянии полностью сдержать магические силы, в которых увяз. Такая же классика – образ ученого как сатаниста («Доктор Фауст», новеллы По и Готорна). Наука – это магия, а как известно каждому, магия бывает черная и белая. Но мало просто отметить, что отношение современности – в той мере, в какой его выражает научно-фантастическое кино, – остается двойственным и ученый выглядит сатанистом и спасителем разом. Пропорции меняются, контекст прежнего восхищения и страха перед ученым теперь иной. Область его воздействия – не частная сфера, он сам или его ближайшее окружение. Это планета, космос.

Складывается впечатление – особенно на японских фильмах, но не только на них, – что существует массовая травма, вызванная ядерным оружием и возможностью ядерных войн в будущем. Большинство научно-фантастических фильмов несут свидетельство об этой травме и, так или иначе, пытаются ее изжить.