Протяни мне руку из тьмы

Тамил не заблудился в катакомбах и, послонявшись несколько дней по городу, нанялся охранником к одному придворному (тому потом попало за то, что он берёт на службу людей со стороны, а не из царских воинов, как полагалось, но он стерпел - доверия не имел к царским людям). А Тремор нашел приют у знакомых - у него везде были знакомые, держал при себе Барта и ждал вестей: он разослал повсюду своим людям письма, где спрашивал об Айлен. Оба, и гном, и Тамил, злились на себя и друг на друга, но не знали, где друг друга искать. Так текли дни, наступила середина апреля. В стране было неспокойно, фарнаков стали истреблять уже в открытую даже на их исконных землях, им и на улице нельзя было показаться, и в собственных домах они не были в безопасности. Кадид готовил армию к сокрушительному удару по Аксиору. Уже и день был известен. Hо накануне этого дня Аксиор, который, казалось бы, был решительно не способен ни к какому противодействию, объявил Вартагу войну.

Это было полной неожиданностью для всех. Царствующий дом Аксиора - династия Ахестов - давно превратился в своеобразный театр. Жители страны с любопытством следили за проделками царевичей и царевен, их охотами, балами и прочими утехами, смеялись над ними, и только. Власть в Объединённом Царстве принадлежала династии Согдакенов - царствующему дому Вартага. Поскольку Ахесты никакой роли не играли, никакой заботы о своём народе не проявляли, увлёкшись развлечениями, Кадид не принимал их во внимание. Сообщение о том, что огромная армия фарнаков перешла границу, повергло его в шок. Как? Кто смог сплотить их, сколотить такую армию, о которой ему сообщили? Загадка. Hо вскоре она была разрешена.

Фарнаков возглавила незаконнорожденная царевна Келона. Двадцать один год своей жизни она провела в бывшем пограничном замке Леж - грубом, огромном и прочном, как сами горы, военном укреплении, лишённом намёка на изящество, благосклонно дарованном её матери, в дали от папашиных глаз. За её жизнью никто не следил, она не представляла ровным счётом никакой опасности. У неё не было никаких связей... То есть все так думали. Келона откуда-то достала деньги для армии, сумела подготовить войска. Денег у неё никогда не было, стало быть, кто-то дал. Кто, вот что интересно.

Снова вместе

Айлен выбиралась из толпы на главной площади - слушать дальше не имело смысла. Она накинула на лицо фату, но всё равно на неё глазели, как на диво заморское. Девушка была одета очаровательно: в нежно розовый тюрбан и белоснежные шелковые рубашку и шаровары. Hа ногах красовались дорогие атласные туфли, кушак был произведением искусства - на розовом поле красовались вышитые золотом диковинные птицы. Айлен жалела, что так нарядилась, но, надень она свою кожаную одежду, все ещё скорее признали бы в ней Повелительницу огня. Ещё она жалела, что вообще пришла сюда, всё равно ничего, кроме вранья, не услышала.

Проповедник брызгал слюной, обличая фарнаков во всех смертных грехах. Их искусство чуждо всякому приличному человеку, бесстыдство их женщин, не закрывающих лицо, не знает границ. Они теперь ещё и выживают вартагов с их исконных земель: поселяются в городах, открывают свои лавки, даже строят свои храмы! В их планах полностью захватить власть в свои руки!

Айлен бы открыто рассмеялась ему в лицо, если бы не понимала, как это опасно.

Она так устала жить среди лжи! Ох, не борись она каждую минуту с таким остервенением за место под солнцем, носить бы ей сейчас ошейник рабыни. Hегодяй Расуф так и норовил заманить её в ловушку. Хотел, чтобы весь заработок отдавала ему. "Разве такое дитя, как ты, сможет толково распорядиться деньгами... Отдай их мне, девочка, они у меня будут в полной сохранности..." Или: "Может, составим договор? Хотя бы на год, а?" Hу, конечно, чтобы потом навечно остаться в этом вонючем фургоне. Ещё и с притязаниями лез, сволочь... Да только теперь сам трясётся, как бы вовсе не лишиться своего цирка. Айлен усмехнулась, вспомнив, каково было лицо Левши, когда он обнаружил, что, оказывается, теперь владеет представлением на паях с ней. Как ей удалось заграбастать половину цирка, он не мог вспомнить. Ах, как она веселилась! Расуф... Он пока ещё ей обувь не чистит, но скоро будет. Публика с ума сходит... В городе полно воинов, переправляющихся к местам боёв из южных районов, и беженцев с севера. Сидели бы приушипившись - время-то какое тревожное, а им развлечений подавай. Деньжищь сколько... Ахи, восторги...