Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

— Многие уволенные нами рабочие действительно судом восстановлены. Ну что же, если суд и прокуратура занялись расстановкой кадров в нашем тресте, пусть они и отвечают за выполнение плана строительства.

Чувствовалось, что это было венцом его аргументации. И действительно, захлопнув блокнот, Бессонов сошел с трибуны. В заключение выступил Давыдов, упрекнувший руководителей в том, что они плохо охраняют права рабочих и служащих.

— Да и партийный комитет тоже мало делал в этом направлении, — говорил секретарь горкома. — Чем иначе можно объяснить допущенное? А выступление товарища Бессонова показало, что он не понял своих ошибок. Полагаю, что к моменту, когда мы будем слушать управляющего трестом на заседании бюро горкома, он сумеет стать на более объективную позицию и правильно оценить деятельность стройтреста. Если же не сумеет, мы постараемся ему помочь…

Вскоре в прокуратуру поступили материалы из Ростовской области и от городской прокуратуры Курской области. Городской прокурор писал, что в указанном городе госпиталя в 1945 году не было.

Лавров был удивлен. «Выходит, за нос водит нас этот Игорь-Владимир? Или, может, коллега что-то напутал? Да, были паутинные нити, и те обрываются…»

Он вызвал Александру Мироновну, протянул ей документ.

— Подождите… То есть как не было? — не поверила она прочитанному. — Может, он город перепутал? Нет, он его дважды назвал медсестре Наде. Зачем бы ему врать? Может быть, просто плохо проверили.

— Да, но что можно сделать еще? — пожал плечами Лавров. — Не станем же мы на этом успокаиваться!

Оба задумались.

— Давайте запросим горвоенкомат. Подготовьте запрос горвоенкому. Попросите побыстрей ответить.

Корзинкина собралась уходить, но в дверях остановилась и спросила у Лаврова:

— Может быть, копию письма, посланного в адрес военкома, послать прокурору города?

— Нет, не нужно. Он еще позвонит военкому, скажет, что уже проверял, и дезориентирует его. Только военкому!

В течение последующих пяти дней ничего нового установить не удалось. Корзинкина опять пошла в больницу. Оказалось, что два дня назад, поздно вечером, Глазырин попросил у палатного врача снотворное. Врач сказала больному, что не советует ему злоупотреблять снотворными. И между ними состоялся примерно такой разговор:

— Лучше постарайтесь так заснуть, а то по утрам вы жалуетесь на головную боль. Это — от снотворного, — сказала невропатолог Анна Борисовна.

— Не спится, — ответил больной.

Он был взволнован, и врач не могла не заметить этого.

— Хотите, я посижу около вас? — предложила она. — Поговорим тихонько. Я все равно дежурю.

Глазырин заметно обрадовался. Он устроился поудобнее и, опершись щекой на ладонь, стал, медленно припоминая, рассказывать о городах, которые повидал, занимаясь нищенством. Иногда он надолго умолкал, закрывал глаза, и Анна Борисовна, решив, что больной заснул, порывалась встать и уйти. Но он удерживал ее и продолжал свой рассказ.

— А года четыре назад, — говорил он, — в Краснодаре, в трамвае, один мужчина сказал, что знает меня, и рассказал, что мы лежали в одном госпитале в 1945 году. Спрашивал, почему я убежал из госпиталя…

— Как же его фамилия, вы помните? — спросила Анна Борисовна, быстро сообразив, что это может понадобиться следствию.

— Не знаю фамилии, не спросил. Только помню, что на нем была какая-то форма, то ли железнодорожная, то ли связи.

— Это было именно в Краснодаре?

— Да.

Выслушав рассказ врача, Александра Мироновна поспешила в прокуратуру. «Как же установить в Краснодаре этого человека в форме железнодорожника или связиста? — думала она. — Посоветуюсь с Юрием Никифоровичем…»

У Лаврова сидел заместитель, Степан Николаевич Рябинин. Разговор шел о предстоящей проверке работы милиции. Увидев Корзинкину, Юрий Никифорович сказал:

— Заходите, Александра Мироновна, у нас как раз дело подошло к концу.

Корзинкина присела на краешек дивана и, дождавшись, когда Рябинин вышел, начала:

— Я была сейчас в больнице. Понимаете, Глазырин сказал, что года четыре назад встретил в трамвае…

— Знакомого по госпиталю? — перебил Лавров.

— А вы из каких источников это узнали?

— По радио, Александра Мироновна, — пошутил Лавров. — Я ведь не знал, что вы туда идете, и только что звонил в больницу, говорил с невропатологом. Она мне сказала главное, а остальное надеюсь услышать от вас.

— Да, — подтвердила Александра Мироновна, — но сведения об этом человеке очень скудные: встретились в Краснодаре, и на том человеке была форма — железнодорожная или связи. Но их же там, железнодорожников и связистов, сотни, если не тысячи! Как искать?

— И все-таки искать надо, — твердо сказал Лавров. — Если мы его найдем, многое будет ясно. Но как искать? Давать поручение местной прокуратуре? Это может оказаться бесполезным. Знаете что, Александра Мироновна, поезжайте-ка в Краснодар и начинайте розыск с отдела кадров железной дороги, — предложил. Юрий Никифорович. — Установите, кто из железнодорожников был на фронте ранен, поговорите с этими людьми. Конечно, возьмите с собой фотографию Глазырина.

— Но там же не один отдел кадров?