Протест прокурора. Документальные рассказы о работе прокуроров

— А вы что думаете! Среди людей живем, и приходится все учитывать. Поеду в колхоз, проведем собрание, объясним положение. Спокойно, откровенно. Выслушаем, примем решение. И закон будет соблюден, и авторитеты не пострадают, — улыбнулся Кондрашкин.

— А что, если не получится? Если кому-то все-таки придется пострадать?

— Закон не пострадает, — посерьезнел Виктор Афанасьевич.

ХОЧУ НА МОРЕ

Следующий посетитель был немногословен, однако настроен решительно.

— Здравствуйте, — сказал он, глядя исподлобья. — Хочу поговорить с прокурором. Моя фамилия Носов, зовут меня Юрий Дмитриевич, работаю прорабом в строительно-монтажном управлении.

— Очень приятно. Садитесь. Что у вас стряслось?

— Ничего не стряслось. Как работал, так и работаю. План даю, задания выполняю, премии получаю, о чем очень сожалею. Хотя вы и не поверите.

— О чем сожалеете?

— Сожалею о хорошей своей работе, Если не поможете, придется мне свои обороты сбавить и с хорошей работой заканчивать. Начну прогуливать, запарывать строительство, срывать графики, сроки и уж тогда-то заживу, как все люди, — все это Носов проговорил серьезно, без улыбки, и по всему было видно, что он так и поступит.

— Чем же вам не нравится хорошо работать?

— Вы когда были в отпуске, простите? — вопросом на вопрос ответил посетитель.

— Мм… В прошлом месяце.

— А я — в поза-поза-позапрошлом году. К морю хочу. И жена хочет. И дети. Вот так.

— Вас не пускают в отпуск?

— Не пускают. Некому, говорят, будет работать. Пьяницы, лодыри и прогульщики идут в отпуск каждый год. А я, передовик, весь в грамотах, в благодарностях, при знамени, в отпуск пойти не имею права, да? Можно подумать, что мне, кроме этих грамот и благодарностей, больше ничего и не нужно на белом свете. А мне, между прочим, нужно еще и море. И дети мои от моря не откажутся. И жена.

— Кто ваш начальник? Телегин?

— Он самый. Большой души человек. Очень о производстве болеет.

Кондрашкин тут же набрал номер телефона начальника строительно-монтажного управления, объяснил, с чем к нему пришел Носов.

— Это что же он, жалуется? — спросил возмущенный начальник.

— А почему ему не пожаловаться, если он действительно несколько лет не был в отпуске?

— Так ведь он обещал доработать до конца года, а уж потом идти!

— Если я правильно понял, вы, наконец, решили отпустить его в отпуск, да и то в январе, так?

— Видите ли, Виктор Афанасьевич…

— Как он у вас работает?

— Если б плохо работал, не держали бы…

— Теперь я понимаю, почему у вас так мало людей, на которых можно положиться, — сказал Кондрашкин и прекратил разговор.

В тот же день был составлен протест. Мне довелось прочитать его. Оказывается, у Носова не только скопилось три годовых отпуска, но еще несколько недель отгулов, которые он также не мог получить, хотя по закону они должны быть предоставлены ему в две недели.

Я позвонил Кондрашкину через несколько дней и спросил, чем кончилось это дело.

— А чем, пришел официальный ответ на бланке, подписанный непосредственно самим товарищем Телегиным. Ушел в отпуск Носов, к морю поехал.

— Надолго поехал?

— Долго ли пробудет — не знаю, но может задержаться на семьдесят девять дней. Думаю, успеет загореть за это время. И опять же детишек порадует, — усмехнулся в трубку Кондрашкин.

— А что же управление? Работает?

— Работает! Но, говорят, план под угрозой. Как бы не пришлось Носова из отпуска отзывать.

ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО

Эта посетительница прекрасно держала себя в руках, говорила подчеркнуто сухо, но по этой вот бесстрастности чувствовалось, как тяжело давалась ей сдержанность. Обойдя уйму контор, начальников, кабинетов, отсидев в приемных десятки часов, промаявшись неизвестностью, Кашникова получила, наконец, место в детском саду для своего сына. Все было решено, и оставалась только последняя мелочь. Та самая мелочь, которая, собственно, и привела ее в кабинет прокурора города: оставалось получить справку в жилищно-коммунальном отделе о составе семьи. То есть подтвердить то, что ни у кого не вызывало сомнения, но без этой пустячной бумажки в детский сад ребенка не принимали.

— Все правильно, — обронил Кондрашкин.

— Что правильно? — спросила женщина.

— И не примут без справки. Такой порядок.

— А я и не настаиваю на том, чтобы его приняли без справки. Пусть принимают со справкой. Но пусть мне эту справку дадут.

— Дадут, — кивнул Кондрашкин, включаясь в суховатый обмен репликами.

— Вы думаете?

— Обязаны дать…

— Почему же не дают?

— Издеваются, — ответил Виктор Афанасьевич тихо, без выражения, будто говорил сам с собой.

— А кто же дал им такое право?

— Сами взяли. Чем они объясняют нежелание дать справку?

— Говорят, что квартплата не внесена.

— Почему же вы не платите?

— Плачу.

— А они?

— А они делают вид, что не заплачено. Квартплата внесена за месяц вперед…

— Подождите, — Кондрашкин остановил женщину. — А при чем тут квартплата?

— Они говорят, что справку не могут дать до тех пор, пока я не заплачу за квартиру, а квартира…

— А квартира давно оплачена?

— Конечно!