Пространство и время

— А-а, забыла… Помнишь, это… как его… был да жил африканский король и была у него африканская дочка, а звали ее…

— А! — рассмеялась Валентиновна. — Вон чего. Ладно, в другой раз как-нибудь… Ты лучше покажи нам свою ногу!

— Во! — высунул ее Вовка из-за стола, гордый огромной коричневой коростой.

— Герой, — усмехнулась Валентиновна. — Тоже вот с ногой этой… Умудрился же! Ну что с ним делать? Егорка, помню, и то в его годы посмирней был. А уж на каверзы разные мастак да порассуждать любит, что ты! Или уж профессором выйдет или совсем никакого спасу не будет. Одно из двух…

— А секрет помнишь? — спросил Вовка.

— Какой еще секрет?

— А кем я буду?

— А-а… помню. С Кащеем Бессмертным хочет сразиться, — вспомнила Валентиновна. — И меня воскресить. Смерть-то не за горами, — сказала Валентиновна буднично. — Умру, похорони́те. Не забудьте.

Когда Вовку положили спать, Егор спросил:

— Так что за сказку-то ему рассказывала? Что-то я не помню про африканских дочерей, не рассказывала мне в детстве.

— Сказку? — рассмеялась Валентиновна. — Да сдуру это я. Сказка-то для взрослых. У короля одного по ночам дочка пропадает. Ну, лучше-то он ничего не придумал, королевича послал для проверки. Королевич-то тоже пропал. Нашли их, а они спят вместе. И королевна у них уже маленькая растет. Ночная это сказка. Для взрослых.

— Хитра ты стала, бабка, — сказал Егор. — Ох, хитра…

— Ну, жизни-то не хитрей. Слыхали сказку? Ну и бай-бай…

— Хитра… — повторил Егор, смущенный и улыбающийся.

— Да и я что-то притомилась, — охнула Валентиновна. — Завтра рано вставать. — Она поднялась из-за стола. — Спокойной вам ночи, детки. Приятных снов…

2

Ната вдруг повернулась к нему и рассмеялась:

— А письмо напишешь?

— Я буквы сначала все-все выучу, а потом сколько хочешь, хоть чего напишу.

— Нет, а письмо напишешь?

— А как? Я же не умею.

— Ну, напишешь так: «Здравствуй, Ната. Мы с бабушкой доехали хорошо. У нас погода осенняя, а у вас какая? Я уже писать умею и читать умею и двоек у меня всего десять штук. — Ната рассмеялась. — Если не останусь на второй год, то летом еще приеду, — продолжала она, смеясь, — а если останусь, приеду все равно. Мы сейчас ждем зиму, зимой у нас отмерзают носы, а к лету они снова отрастают, так что я приеду и нос у меня будет на месте, не беспокойся, Ната. — Она так смеялась, что на ее ресницах даже слезинки дрожали. Вовке это очень нравилось, он глупо улыбался. — Еще у нас бывает такой праздник Новый год, — продолжала она. — Поздравляю тебя, Ната, с новогодним праздником, пусть придет к тебе настоящий дед-мороз и принесет подарки, шоколадку и красивую куклу. До свиданья. Письмо писал знакомый тебе Вовка».

— Здорово! — восхитился Вовка. — Я только не запомнил все, могу перепутать. — И эти слова еще больше рассмешили Нату, она повторяла:

— Какой ты еще маленький! Совсем клопик!

Они сидели на берегу реки и бросали камушки в воду. Это было такое чудесное занятие — как праздник какой-нибудь, только было грустно немного, потому что Вовка уезжал. Вовке тоже хотелось сказать что-нибудь такое же складное, и умное, и веселое, но он ничего не мог придумать и поэтому молчал.

— А там, где ты живешь, — спросила Ната, — есть большой город? Большой такой пребольшой? Чтобы много-много народу было?

— Свергловск, во-от такой! — развел Вовка руками.

— Не СверГловск, а СверДловск, — сказала Ната. — Эх ты, не выйдет из тебя краеведа.

— Кого? Кра… кра…

— «Кра, кра…» — передразнила Ната и снова весело рассмеялась, а Вовка снова восторженно и глупо улыбался. — Краевед — это который свой край знает, свою родину. Вот ты и не знаешь ничего. Потому что клопик еще и даже не учишься ни в каком классе.

— Осенью, значит, в школу иду, — важно сказал Вовка.

— Осенью! — усмехнулась Ната. — Не осенью, а через пять дней. Видишь вот пять пальцев? — Она растопырила ладонь. — Раз, два, три, четыре, пять… А я город не видела, — вдруг сказала она с глубокой грустью. — Город хочется повидать. Интересно там, народ разноцветный, машины, асфальт. А вечером фонари горят…

— А вот трамвай зарежет? Знаешь, как там… только и гляди в оба!

— Правила уличного движения надо знать, «зарежет»! Я правила назубок все знаю, улицу переходишь — смотри налево, а потом — направо.

— Налево, направо… сколько помнить-то надо? Беды не миновать…

И снова Ната рассмеялась, потому что вспомнила, как слышала от Вовкиной бабушки не раз: «Беды не миновать…» Нет, Вовка был замечательный парнишка, ни с кем не бывало так весело и смешно, как с ним.

Они поднялись и пошли на рейд, взявшись за руки. Вовка раскачивал ее руку, и это тоже было весело.

В доме начальника рейда играла гармонь, стучали в пляске каблуки. Вовка с Натой медленно проходили мимо, заглядывая в окна: интересно ведь посмотреть, как веселятся взрослые…

3

Все уже было позади: сборы, суматоха, наказы, слова прощания… Вовка стоял на катере и держался за поручни. Пока еще ему не было грустно, а было лишь тревожно.