Простонародные рассказы, изданные в столице

Видно, любовь, которую госпожа при жизни питала к Чжан Шэну, не покинула ее и после смерти — потому-то ее дух и явился к нему. К счастью, Чжан Шэн был человеком добродетельным и твердым, он не поддался никаким искушениям; это спасло его от беды и неприятностей. Кто в наше время не соблазнится богатством и устоит против женских чар? — А таких, как Чжан Шэн, и одного на десять тысяч не встретишь.

Вот стихи, восхваляющие его:

Кого разврат не завлекает?
не жаден кто к деньгам? —
Ничто вовек не. замарает
того, кто сердцем прям.
Пусть с детства станет образцом
для всех приказчик Чжан.
Людей неправда, бесов козни
не страшны будут вам.

Упрямый министр

Даны тебе годы и дни —
Храни свои годы и дни;
Даются на радость они —
Пусть будут на радость они.
Провал и успех десяти тысяч дел
всегда предрешается Небом;
Возможны сто тысяч различных развязок —
не стоит стараться для них.
О скаредности позабудь,
Простор предоставь для щедрот.
Новейших и древних падений и взлетов
рассказчик не переберет.
Глаза могут видеть одну только пыль
на месте Цзиньгуского парка[149];
Кровавые пятна на пиках остались
от всех хуайнаньских забот[150].
В линьтунских собраниях[151] в наши года
рассеялись духи письма;
Даньянский уезд[152] прославлявшая прежде,
свирель уж давно не поет.
Цветенье весны, когда время приходит,
пред нежной травой отступает;
Беспримесным золотом, как ни старайся,
не сдвинешь железный заплот.
Пусть дни в наслажденьях проходят беспечно —
все это недорого стоит;
В чем подлинный вкус, узнается тогда,
когда уже сделался старым.
Посконное платье, подмокшая пища —
для дома и этого хватит;
Кого же заботит лишь бренная жизнь,
тот век свой растратит задаром.

На этом кончаются слова, не идущие к делу.

Но прежде чем начать свой рассказ об упрямом министре, я познакомлю вас с четырьмя строками танских стихов[153].

Ведь было время — Чжоу-гун[154]
людской молвы боялся;
В начале дней своих Ван Ман[155]
был с низшими хорош.
Когда бы в ранние года
их жизней путь прервался,
Мы б не узнали, в их делах
где истина, где ложь.

Эти стихи говорят о том, что есть люди искренние по природе своей и есть лицемерные. Нужно уметь видеть хорошего человека, даже если он сию минуту кажется дурным; нужно уметь видеть дурного человека, даже если он сию минуту кажется хорошим.

В первой строке стихотворения говорится о Чжоу-гуне, носившем имя Цзи Дань, младшем сыне чжсуского Вэнь-вана[156]. Будучи одарен всеми высокими качествами, присущими государям, совершенной мудростью и благой силой дэ[157], он помогал своему брату У-вану в войне против Шан[158], и дом Чжоу утвердился на восемьсот лет. Но У-ван заболел. Тогда Чжоу-гун написал грамоту, в которой он обратился к небу с просьбой взять в тот мир его самого вместо брата. Он спрятал эту грамоту в золотой ларец, и никто не подозревал о ее существовании. Когда У-ван умер, престол унаследовал его сын Чэн-ван. Но он был еще слишком мал, чтобы править самостоятельно, и Чжоу-гун держал его на коленях, когда давал аудиенцию удельным правителям. Глядя на это, братья У-вана Гуань-шу и Цай-шу[159] задумали обвинить Чжоу-гуна в нарушении законов престолонаследия. Завидуя Чжоу-гуну, они пустили слух, будто он обманывает и унижает юного государя и недалеко то время, когда он открыто узурпирует трон. Чэн-ван стал сомневаться в верности Чжоу-гуна, и тогда Чжоу-гун вынужден был отказаться от поста министра, удалился в Дунго[160] и жил там в постоянном страхе.