Простой советский спасатель 4

— Леш, — без особой убедительности в голосе окликнула меня девчонка.

Кажется, я знаю, о чем она хочет меня спросить.

— Леш… А мы милицию будем вызывать? Человек все-таки… Вдруг это убийство…

Ха, в точку, душа нараспашку, чистота помыслов, так сказать, зашкаливает. Кода попадет в рай, ангелы краснеть будут перед её наивностью и чистотой. Ну, если жизнь не подправит искренность и веру в людей.

— Нет, Лен, никого мы вызывать не будем. Труп лежит давно… Судя по всему, со времен оккупации… Да и здесь мы незаконно, не думаю, что нас по головке погладят и дадут медаль за такую находку.

— Да зачем нам медаль! Человек же, похоронить надо по-человечески… — возмутилась Лена. — Ой… в смысле со времен оккупации? — это вопрос раздался уже у меня за спиной, девчонка едва не пихнула меня вбок, чтобы увидеть то, что наблюдал я, склонившись над мертвым телом.

— В коромысла, угу, — вздохнул я и пододвинулся, освобождая ей место. — Форму видишь?

— Ого! Ну, ничего себе! Это что, самый настоящий фашист? — сдавлено выдохнула девушка, разглядывая военную форму немецкого образца. — Может, это чья-то дурацкая шутка, а, Леш? — прошептала она, протягивая руку и осторожно дотрагиваясь до полуистлевшей ткани. — Ой… Мамочки! Он что живой? — взвизгнула Лена, одновременно отскакивая за мою спину. — Леша, Леша!

— Да тихо ты, — грубо одернул я: только истерики мне тут не хватало. Да и мало ли кто в глубине подземелья обитает. Из живых. — Мертвый он. Давно и надежно мертвый! Ты просто неудачно наступила на камни, вот насыпь и поехала. Вместе с телом. У страха глаза велики, особенно в темноте и под землей, — повысив голос, объяснял я отчаянно-смелой… трусихе.

— Мамочки… — зашептала девчонка. — Ой, мамочки, что же теперь делать, а?

Да твою ж дивизию! Что началось-то? Неужто сдулась моя амазонка и сейчас превратится в неадекватную орущую маленькую девочку.

— Лена! Посмотри на меня?

— Смотрю… — откликнулась девушка, не сводя глаз с останков немца.

— Смотри. На. Меня, — нажал я голосом, пробираясь сквозь парализованный страхом разум. — Он мертв. Давно.

— Я… понимаю… Правда-правда, — мелко-мелко закивала головой Лена, по-прежнему не поднимая на меня взгляд. — Просто… если это не шутка… это как-то чересчур… просто очень чересчур…

Девушка часто-часто задышала.

— Так, стоп, ты что, в обморок собралась? Ну вот, а еще медичка! Да тебя отчислят после первого посещения морга, раз ты настолько трупов боишься! Соберись, ты же дочь своего отца! Ты не боишься нудисткой слыть, а это похлеще, чем в трупах ковыряться. За трупы в морге тебя не арестуют. Ну, если конечно, ты к их смерти не причастна, — с большой долей злости комментировал я происходящее с Блохинцевой младшей. — Тоже мне, медик будущий, — закончил я свой яростный монолог и сплюнул себе под ноги.

Ну не умею я в жалость! Не мое это — сюсюкать и причитать. По мне так лучше отвесить леща истероиду, который наводит панику на толпу испуганных людей, чем столкнуться из-ща него с ошалелой толпой, сметающей все на своем пути.

Что подействовало — плевок или сомнение в её профессионализме, не знаю, но только Лена в одно мгновение выпрямилась, развернулась ко мне лицом, сердито зыркнула и раскрыла уже рот, чтобы выразить мне свое «фу», когда я радостно потер руки и широко улыбнулся:

— Ну вот и молодец. А теперь, если ты снова собралась впасть в коматоз при виде залежалого тела, отойди в сторонку, присядь во-он там на камушек и подыши глубоко и часто. А я пока осмотрю тело и прикину, что оно тут делает и сколько времени.

— Да ты… Ты! Ты…

— Я, именно я, все я а ты посиди, отдохни. На вот, попей опять водички, — заботливо протянул я Лене фляжку.

— Спасибо, не надо! — зло прошипело Лена. — Что ты хочешь делать? Я готова.

— Уверена?

— Абсолютно, — отчеканила Блохинцева ледяным тоном.

— Тогда стань вот сюда и свети вот так, а я пока осмотрю останки, — посветив на девушку и убедившись, что она действительно пришла в себя, скомандовал я.

— Зачем тебе это? Он же тут давно, сам сказал, — не снижая градус обиженного высокомерия, буркнула Лена.

— А затем, что это ж-ж-ж может оказаться неспроста, — медленно разглядывая каждый участок скелета, задумчиво протянул я. — Понимаешь, какая петрушка получается… Труп есть, но никто, кроме твоих парней, о нем как бы не знает, а ведь это практически сенсация — останки немецкого солдата в энском подземелье. Да за такое историки-археологи двумя руками и еще и зубами ухватятся. Тем более нет никаких упоминаний о том, что фрицы во время оккупации нашего города изучали городские катакомбы. Что он тут делает, по-твоему? Вот и я не понимаю, — задумчиво закончил я свою мысль.

— Ты думаешь, мальчики знали о… теле? — запинаясь и сомневаясь, уточнила Лена.

— Более чем уверен. Иначе, зачем они тебе наврали с три короба про мышей?

— Про крыс, — машинально исправила девчонка.

— Ну, про крыс, один фиг, разницы никакой, — отмахнулся я.

— Ну не скажи, мыши — это…

— Лена, сейчас не об этом!

— Ой, прости, пожалуйста! — смутилась студентка.