Простое море

— Понимаешь, у меня в Песчаном на пирсе лежат тридцать металлических вех. Нужно перебросить их сюда. Считай: до Песчаного тебе три часа ходу, два часа на погрузку, три часа обратно. Всего восемь часов работы. А уж выгружу я тут своими людьми. Я давал радио в отряд. Тебе добра еще нет на возвращение. Все равно — стоять...

— Ладно, — сказал Сергей Николаевич. — Окажу тебе услугу в память о старой дружбе. Только ты матросам наряд выпиши на эту работу. Сам понимаешь, что грузить твои вешки бесплатно они не обязаны.

— Могли бы, конечно, и бесплатно погрузить, — засмеялся Гаврилов, — да уж ладно. Выпишу им наряд. Пусть получат лишнюю денежку. Могу тебе еще услугу оказать.

— Какую услугу?

— Когда твой второй из больницы выйдет, отправлю его в базу, чтобы ему свой капитал не тратить.

— Ты мне лучше вот какую услугу окажи... — сказал Сергей Николаевич.

— Что такое? Сделаю, если могу.

— Придется мне оставить здесь на берегу одного человека.

— Кого?

— Иллариона Кирилловича.

— А что, уже окончательно? — Гаврилов щелкнул себя пальцем по горлу.

— Нет, еще надежда есть, — сказал капитан. — Ему надо только работу подобрать... Ты ведь знаешь, отчего люди пьют, — не оттого, что водка вкусная. Не состоит человек при полезном деле, чувствует себя выбитым из колеи жизни, вот и начинает прикладываться.

— Не всегда так, — возразил Гаврилов.

— Если у человека какая-либо мысль в коробке копошится, то всегда. Ты сможешь его здесь, в Масельске, пристроить?

— Медперсонал у меня здесь весь знакомый, сверху донизу, — сказал Гаврилов. — Просить я, правда, не люблю, но для тебя сделаю. Он хирург в прошлом?

— Хирург.

— Пристрою.

— И последи за ним, пожалуйста, первое время. Он человек непрактичный. Надо будет ему с жильем помочь, вниманием, что ли, поддержать, пока он не освоится. Одернуть даже, если потребуется.

— Ну, одернуть — это я могу, — засмеялся Гаврилов. —Жилье у нас тоже проблема не неразрешимая. Внимание... А что он, дитя малое?

— Почти.

— Ведь воевал человек, должен был чему-то научиться...

— Ты не путай эти вещи, Юрий Михалыч, — сказал капитан. — Одно дело — мы с тобой воевали, другое дело — он у себя в госпитале над столом гнулся. Помереть он, конечно, и там мог, но насчет боевой инициативы у него практики не было. Воевать по-разному можно...

— Поддержу. Ты в ближайшее время выйдешь?

— Через часик.

— Ну и добро! Станешь потом к Гидрографическому под разгрузку. До вечера!

Гаврилов вышел. Капитан вызвал вахтенного и приказал готовить машину. Он вышел на палубу. Было морозно. В гавани плавали льдины. У Восточного причала в углу, где глубина была поменьше, уже стал лед. По нему осторожно ходили два десятилетних мальчика. Третий, получше одетый, стоял на берегу и что-то кричал им. Под одним из мальчиков лед хрустнул, он успел отпрыгнуть. На лед полилась из трещины черная вода. Оба помчались к берегу...

Сергей Николаевич улыбнулся, тихо, для себя, сказал:

— Сорванцы...

25

За пятнадцать минут до отхода явился доктор. У него было землистое, изможденное лицо и красные глаза. Взбешенный старпом привел его в капитанскую каюту.

— Я так больше не могу! — крикнул старпом. — Или он — или я... Решайте, Сергей Николаевич.

Капитан выдвинул ящик стола.

— Вот заявление Иллариона Кирилловича об увольнении по собственному желанию. Оно датировано вчерашним числом. По закону моряк имеет право уволиться с судна в любом советском порту.

Сергей Николаевич размашисто написал в верхнем углу заявления: «Не возражаю».

— По собственному желанию... — проворчал старпом. — Он над нами издевался как хотел, а мы его по головке гладим...

И старпом вышел, хлопнув дверью.

— Имущество по акту передадите старпому, — сказал Сергей Николаевич. — Рабочую одежду сдадите боцману. Теперь последнее... Когда уйдете с судна, идите сразу к Гаврилову. Он человек здешний — сразу введет вас в курс дела, чтобы вам не ходить зря. Желаю вам все-таки взять себя в руки. Прощайте.

Сергей Николаевич повернулся к доктору спиной и стал листать судовой журнал.

— Прощайте, — отозвался доктор. — Я доволен, что ухожу. Не поминайте лихом.

26

Из-за доктора выход задержался на полчаса. Как только он со своим стареньким чемоданчиком в руках сошел на берег, старпом приказал отдать швартовы. До тех пор пока был виден причал, на нем неподвижно возвышалась тонкая фигура Иллариона Кирилловича. Потом причал скрылся за мысом, и Илларион Кириллович навсегда ушел из жизни «Градуса» и его экипажа.

«Градус» направлялся в Песчаное за вехами, подгоняемый холодным восточным ветром, раскачиваясь на все усиливающейся волне. Через три часа он был уже в Песчаном. Матросы принялись подкатывать вехи к краю причала и грузить их на палубу. Старпом поработал немного вместе с ними, «взбодрил команду» и, увидев, что люди набросились на работу, по выражению боцмана, как на буфет, отправился прогуляться по берегу.