Простое море

— Хватай! — крикнул Юра Галкин, когда буй очутился под самым бортом. Он протянул свой багор и зацепился им за ферму. Буй дергался, вырывал багор из рук. Черемухин, помотав багром в воздухе, тоже наконец схватил ферму. К нему подскочил Витька Писаренко, вцепился в багор. Галкину помог Ломакин, и они вчетвером подтянули вырывающийся буй к борту. Абрам набросил на ферму трос и держал его, пока боцман и Ломакин перебирались на буй. Волны свирепо колотили стальную бочку о резину. Убедившись, что Ломакин крепко держится за ферму, боцман крикнул:

— Трави!

Абрам стал стравливать трос, и буй сразу же отошел от борта на несколько десятков метров.

—Хватит, — сказал Абраму второй помощник.

— Есть — хватит, — ответил Абрам и закрепил трос. Он стал смотреть на буй, стараясь понять, что же там делают боцман и Васька.

Ломакин лег животом на обледеневшую поверхность бочки и спустил руки в воду. Боцман держал Ваську за ноги, а Васька что-то крутил в воде. Потом он передал боцману какую-то вещь, которую боцман спрятал в карман. После этого Васька стал вытягивать из воды цепь, никак не похожую на якорную. Она была значительно тоньше и без контрафорсов.

— Сигнальный конец отдали, — сказал второй помощник. — Слава богу. А то, бывает, скоба так приржавеет, что хоть пили...

— А зачем он, этот конец? — спросил Абрам. Ему очень хотелось сегодня все понять.

— Сигнальный конец прикреплен к якорной цепи, — объяснил Владимир Михайлович. — А сама цепь проходит внутри через всю бочку и крепится наверху. Понимаешь?

— Понимаю.

— Сигнальным концом она прихвачена сбоку, снаружи. Понимаешь?

— Понимаю.

—Значит, если мы будем держать сигнальный конец, то мы можем отдать якорцепь и фактически отделить ее от буя. Понятно?

— Понятно. А это зачем надо?

— Ой, какой ты темный... — вздохнул Владимир Михайлович. — Затем, чтобы отправить буй за корму, а якорь выбрать. Ясно?

— Теперь ясно! — обрадовался Абрам.

— То-то. Гляди внимательно, как они это делают. Может, впоследствии самому придется на буй лазать.

Абрам глядел внимательно, и теперь ему было ясно, для чего Васька прихватывает сигнальную цепь скобой к ферме, для чего боцман крепит к двум рымам буксирный конец.

— Владимир Михайлович, готово! — крикнул боцман.

— Выбирай трос! — скомандовал второй помощник.

— Я вам немного ходом помогу! — крикнул капитан из рубки.

«Градус» двинулся вперед самым малым ходом, а все матросы, бывшие на палубе, тянули трос. Вскоре буй был уже у борта. Черемухин и Галкин снова схватили его баграми.

— Отпускай буй! — распорядился Владимир Михайлович. — Трави трос за борт!

Освобожденный буй поплыл вдоль борта.

— Теперь начнется самое нудное, — сказал боцман и пошел к лебедке. Там уже стоял Владимир Михайлович.

— Сколько здесь глубины? — спросил боцман у помощника.

— Метров двадцать.

— Значит, цепи будет метров пятьдесят?

— Около того...

Якорная цепь медленно поползла из-за борта. Наконец из воды показался громадный цементный якорь-лягушка. Он был весь покрыт илом мертвенно-синего цвета. Боцман приподнял якорь над фальшбортом.

— Стоп, — сказал второй помощник. — Наладь-ка шланг, боцман. Помоем, чтобы палубу не изгадить.

— Не надо, Владимир Михайлович, — возразил Ваня Хлебов. — Качка же. Он болтается. А в нем две тонны весу. Трос может лопнуть на рывке.

— Не волнуйся, трос не лопнет. У него пять тонн разрывная нагрузка.

— Как хотите... — сказал боцман и послал матроса готовить шланг.

Плавно покачивалось судно. То правая, то левая оттяжки стрелы натягивались и гудели. Абрам и Васька придерживали висящий над бортом якорь, чтобы он не болтался.

— Владимир Михайлович, — крикнул из рубки капитан. — Спустите вы его к чертовой матери.

— Обмыть его надо, Сергей Николаевич, — крикнул второй помощник. — Не хочу на палубу такую грязь тащить. А трос не лопнет, это мое хозяйство — я в нем уверен!

Второй помощник подошел к якорю, щепочкой снял с него комок ила и бросил щепку за борт. Пологая, спокойная волна подкатилась и накренила «Градус» на правый борт. Туго натянулась левая оттяжка стрелы. Абрам смотрел на оттяжку, и на его глазах она становилась все тоньше, тоньше, круто завернутые пряди вытягивались в длину, топорщились, вставали дыбом ворсинки, и у их оснований возникали маленькие, бисерные капельки воды. Якорь тяжко тянул Абрама вправо. Второй помощник повернулся к Писаренко, раскатывающему шланг.

— Скоро там?

Абрам услышал, как тонко запела оттяжка. На душе вдруг стало муторно. Капелек на оттяжке становилось все больше. На глазах Абрама оттяжка разделилась на две части, и якорь с неодолимой силой потянул его вправо. Васька кошачьим прыжком отскочил от якоря. С визгом покатилась на правый борт стрела, и якорь вырвался из рук Абрама. Он ударил в спину второго помощника, отшвырнул его на трюм и понесся дальше. «Градус» начал крениться на левый борт, и якорь, задержавшись на мгновение, понесся влево.

— Полундра! — взвизгнул Васька Ломакин и кинулся к лебедке.

Якорь пронесся в сантиметре от груди Абрама. Васька повернул штурвал лебедки. Трос пошел вниз, и якорь шлепнулся в воду. Подскочивший боцман остановил лебедку.