Просто забудь меня

— У меня много уроков, — пытаюсь возразить я.

— Сделай это, Эйви.

* * *

Уже в машине я прошу Хелен оставить меня возле стадиона, который находится возле начальной школы. Она неуверенно смотрит на меня.

— Зачем?

— Хочу прогуляться. Я недолго.

Но Хелен продолжает свою внутреннюю борьбу. Еще весной я бы жутко разозлилась на нее.

— Доктор Бордман сказал мне прогуляться и послушать музыку. Можешь позвонить и уточнить.

По неуверенному взгляду Хелен, могу точно сказать, что она именно так и сделает.

— Хорошо. — Она останавливает «Крайслер» на пустеющей парковке и наблюдает, как я хватаю с заднего сиденья свой рюкзак.

— Я, правда, не задержусь, — убеждаю ее я.

Хелен кивает, и я захлопываю дверцу. Она уезжает не сразу, но когда все же уезжает, я облегченно вздыхаю. Все же док дал мне хороший совет. Или нет. Пока не уверена.

Уроки давно закончились, поэтому стадион совершенно пуст. Ветер гоняет желтые листья по пустующим трибунам. Я расплетаю волосы и засовываю руки в карманы своего черного пальто. Сделав несколько шагов, я останавливаюсь и медленно вынимаю из кармана телефон и ищу на дне рюкзака гарнитуру.

Ветер треплет мои волосы в разные стороны, но я не обращаю на это никакого внимания. Сначала я дохожу до высокого сетчатого ограждения и пару минут стою, прислонившись к нему головой. Затем, устав от пронизывающего до костей ветра, я решаю спрятаться от него где-нибудь на нижних рядах трибун.

Прошлой ночью был дождь, поэтому на стадионе местами все еще остались маленькие лужицы, по которым я смело топаю в своих кожаных ботинках. Заняв место на трибунах, я вытягиваю ноги и смотрю на них несколько долгих секунд.

Обожаю свою маму.

Когда я покрасила волосы в розовый цвет, она купила мне розовые «тимберленды» и отправила их почтой. А когда она была здесь, мы решили покрасить мне волосы в бирюзовый, и она перерыла все интернет магазины, но нашла черные ботинки, прошитые по подошве выкрашенной бирюзовой нитью.

Это такие мелочи, но безумно приятные.

Все еще глядя на свои ноги, я стараюсь думать обо всем хорошем в своей жизни. Засунув в уши наушники, я открываю приложение с музыкой, которое не открывала несколько месяцев. Открываю плей-лист Энтони.

Сложно здесь найти что-то кроме Linkin Park, но я упорно листаю вниз, так как… знаете, сейчас не самое лучшее время слушать этот голос^[1].

На глаза попадается Thousand Foot Krutch, и я включаю их единственную песню в этом плей-листе — The Part That Hurts The Most (Is Me).

Вздрогнув от немного агрессивного начала, я смеюсь сама над собой. Как же я давно не слушала музыку.

Я не слышу свой смех, но вибрация во всем теле говорит мне о том, что я продолжаю. Встав на ноги, снова начинаю расхаживать по стадиону и ставить эту песню на повтор.

Да, я что-то чувствую. Желание вернуться.

Меня это пугает, поэтому смех превращается в слезы. Они катятся по моим щекам, пока я, вцепившись в сетку забора, смотрю на совершенно пустую улицу. Ветер продолжает спутывать мои волосы и заставлять ненавидеть ноябрь.

Вытерев слезы, я бегу по стадиону на парковку и уже там выключаю музыку и швыряю телефон в рюкзак. Ненавижу доктора Бродмана. И зачем я его слушаю?

Обычно, когда я возвращаюсь из школы, то вижу на лицах папы и Хелен заметное облегчение. Я и сейчас его вижу, войдя в дом и быстро махнув Ною, сидящему на диване в гостиной, спешу наверх.

— Эйви, для тебя здесь сюрприз, — останавливает меня папа.

Судя по его лицу, для него это-не-знаю-что тоже сюрприз.

— Мама отправила посылку? — уточняю я.

— Ну-у, — мнется папа. — Можно сказать и так.

Ничего не понимая, я продолжаю таращиться на него, когда из кухни появляется Хелен, а следом за ней еще одна знакомая фигура.

— Привет, детка, — говорит мама, распахивая свои объятия.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Энтони

Никогда не слышал, чтобы мои родители так ссорились. Конечно, между ними были стычки, но отец большой любитель тишины, поэтому их ссоры протекали в немом напряжении.

И сегодня для меня слышать их крики — это что-то новое. Причиной скандала, как ни странно, оказался я, сидящий в своей спальне и пытающийся сосредоточиться на конспекте. Примерно пять минут назад мы вполне в семейной атмосфере сидели в гостиной, поедая домашнюю пиццу, и обсуждали мое будущее. Судя по моим результатам SAT^[2], сданного еще в октябре, я мог подать документы колледжи Ванкувера, как и планировалось еще с прошлого года. Но я решил расширить свои горизонты и рассмотреть варианты в Альберте. Было бы здорово обосноваться в Эдмонтоне, завести новых друзей, по выходным с ними зависать «Галаксилэнде» и ходить на игры Ноэля. Сплошные плюсы.

Мама поддержала меня, но папа уперся, наседая на меня за неопределенность, и я не могу его винить, потому что я потратил кучу времени и родительских денег на летние каникулы, проведенные в городе, в котором планировал учиться. А теперь резко поменял решение, и это естественно его не устроило.

Вращая ручку вокруг большого пальца, я качаюсь на стуле и тупо смотрю на монитор своего ноутбука.