Прости меня, если сможешь

Это ведь правда, Мэтт. Ты даже не знаешь, насколько. Одна из немногих вещей за последнее время, которую я совершила, не высчитывая пользу и выгоду. — А как же хваленое темное коварство? — хмыкнул носорог, чуть отстраняясь. — Так это оно и есть, — заверила я его. — На самом деле, я на все это и рассчитываю, но не могу же вот прямо так в лоб сказать? Шутка получилась не очень удачная, я видела это по вновь отразившимся на лице сомнениям, а потому беспечно продолжила: — Раз уж мы тут разоткровенничались, мне действительно кое-что от тебя нужно! — Что? — Во-первых, ты отменишь запрет на приход в твою комнату! Носорог насмешливо заломил бровь — а что, это кого-то когда-то действительно останавливало? — Да-да, не смотри на меня так! — я продолжала клоунаду, решив по-своему трактовать этот скепсис. — Это в твоих же интересах! — Допустим. А во-вторых? Мэтт окончательно успокоился и теперь смотрел на меня с привычной усмешкой. — А во-вторых, ты поможешь мне с домом! — Ну, не-е-е-ет…

— Завтра же куплю шторку в ванную!!! Мэтт расхохотался, запрокинув голову. И я сама разулыбалась, глядя на него. — Ведьма.

— Ничего не знаю! Тебя предупреждали! В личном деле так и записано!

Широкая ладонь вдруг обхватила мой затылок, и Мэтт жадно впился в мои губы, на этот раз с полным осознанием того, что делает. Сердце разогналось, ноги подкосились, сознание поплыло, и когда я уже чуть ли не снова потянулась к его брюкам, он отстранился. С удовольствием оглядел картину — горящие щеки, припухшие губы, часто вздымающуюся грудь под сорочкой и горошинки сосков, проступившие сквозь ткань.

— Спокойной ночи, Лиза, — произнес он, развернулся и ушел в свою комнату.

Гад, обреченно признала я. Мстить слабой женщине! Как это низко!..но хоро-ош…

Я на цыпочках подошла к закрытой двери, приложив к ней ухо, убедилась, что Мэтт улегся. Постояла еще немножко, а потом, прихватив по дороге фонарь, так же тихонечко отправилась на чердак. После похода в аптеку и оранжерею, есть у меня там еще одно незаконченное дело. Раньше, когда этот особняк еще был домом для семейства Тернер, а не полупозабытым родовым гнездом, здесь жили травники. Об этом сказал мне остов оранжереи, обнаруженный в первый же день пребывания. Об этом шепнули пучки магических и лекарственных трав, выжившие в зарослях сорняков. А после, занявшись приведением своего нового жилища в порядок и изучая масштабы бедствия, я отыскала еще одно доказательство — его обитатели растили травы для нужд городских целителей и аптекарей.

Мансарда ветшающего дома была поделена на части и оборудована в идеальное рабочее место травника. Удобные открытые стеллажи возле окон, сейчас пустующие, но раньше, без сомнения, заставленные горшками и ящиками с растениями. Теперь горшки с ящиками были свалены неопрятной горой в углу, а сами стеллажи заросли пылью. На натянутых под крышей струнах, на длинных столах и крючках разного размера когда-то явно сушились травы — даже сейчас, спустя много лет кое-где сохранился мелкий сор от раскрошившихся стеблей и листьев, а характерный дух въелся в эти стены, кажется, навечно.

Мне здесь нравилось.

Вздохнув, я подняла фонарь выше и прошла через всю мансарду — там, у самой дальней стены, у хозяев этого дома было отгорожено место под домашнюю лабораторию. Рабочие столы со множеством ящиков внизу. Полки и шкафы, заполненные лабораторной посудой. Весы и мерные емкости, ножи и ступки, медь, латунь и бронза — все так и хранилось здесь, под замком. Ключ от которого носорог отдал на общей связке, еще в первые дни нашего совместного существования. Аккуратно закрыв за собой дверь, я не стала включать свет, а только пристроила свою лампу повыше, на один из шкафов. Размяла пальцы привычным движение, досадливо одернула мешающий браслет…

Ну-с, приступим!

Глава 10

Я пряталась от Мэтта в его же собственном кабинете — и попутно наводила порядок в бумагах. За последнюю неделю носорогу явно стало лучше — и это выражалось в числе прочего и в том, что он начал на меня орать. Как правило, у этого ора были какие-то весомые причины, потому я смотрела на подобное сквозь пальцы — вернее сказать, «слушала сквозь беруши».