Прости меня, если сможешь

Устроившись поудобнее, я внимательно изучал свою нежданную-негаданную пациентку. Бессознательная, темная выглядела ранимой, беззащитной — и браслеты, попавшиеся мне на глаза чуть ли не впервые с момента знакомства, странным образом лишь усиливали это ощущение. Что же ты за зверь, Лиза Миллс? Я ведь не дурак. Я примерно понимаю, зачем ты сделала то, что сделала… И, выходит, (не тебя я сегодня спас, а соседей), не зря я не хотел давать тебе свободу. Темные опасны.

Густые черные ресницы дрогнули, глаза распахнулись, Лиза дернулась, подскочила, и вместо того, чтобы спросить ее о самочувствии, я против воли выпалил совершенно другое. Она ответила на этот саркастический вопрос без запинки, но в глазах плескался вызов, совершенно не характерный для тихой домашней девочки, пусть даже и аспирантки какой-то там кафедры. Вообще, если подумать, ее образ во многом расходился с тем, который мне нарисовал Том, основываясь на показаниях тюремных наблюдателей, дознавателей и прочих людей, работавших с Лизой Миллс, но ухватить это ощущение и оформить его в какие-либо еще вопросы не получалось. Не пришьешь же к делу выражение глаз…

Она сидела, прижимая к груди одеяло — голые плечи, прикрытые растрепанными кудрями, приоткрытые губы… — Что ты собиралась сделать? — я оторвал от них взгляд и посмотрел ей в глаза. — Подороже отдать свою жизнь. — Конкретнее.

— Чтобы объяснить конкретнее, мне понадобится толстая тетрадь и пара учебников по магии крови и ручка. Набросаю тебе теоретическую выкладку.

— С учебника по магии крови сейчас в стране, знаешь ли, напряженка… — Ладно, давай без них. Но учти тогда — картинок не будет! Удержать лицо и не рассмеяться удалось с трудом. Ершистая. Наглая. — Ладно. Как они тебя нашли? Лиза дернула плечом и помрачнела.

— Заметку помнишь? — она дождалась моего кивка и продолжила: — Я в бакалее еще и имена назвала. И свое, и твое. Не подумала…

Голос ее звучал досадливо. Я побарабанил пальцами по подлокотнику. Что же мне с тобой делать, Лиза Миллс?..

— Я решу этот вопрос.

Темная посмотрела на меня недоверчиво. Неудивительно, я бы на ее месте тоже бы задался вопросом, как один человек остановит бешеную толпу. Но, к счастью, толпа пока была недостаточно бешеная, а я достаточно безрассуден. Можно было бы просто запретить ей выходить из дома. Но чем бы тогда это отличалось от тюремного заключения?

— Отдыхай пока.

— Но…

На корню задушив все порывы темной немедленно подняться и навести порядок, я демонстративно высыпал в стакан одну дозу сонного порошка, дождался, пока голубоватые искорки в жидкости погаснут, и вручил его Лизе:

— Пить. И спать.

А когда она, покорно проглотив волшебное, не раз спасавшее меня средство, уснула, я спустился вниз. Что мне делать с темной, я пока и близко не знал, а вот что буду делать непосредственно сейчас — знал очень даже хорошо.

— Здравствуй, друг мой Томас! — телефонный аппарат в доме был один, и был очень удачно установлен внизу, в бывшем отцовском кабинете, подальше от ушей моей, с позволения сказать, подопечной. — Как жизнь, как здоровье? Ничего не беспокоит?

— Что случилось? — старый боевой товарищ, отлично знавший все мои интонации, мгновенно подобрался. — Мэтт, что у тебя стряслось?

— Нет, дорогой друг, — вкрадчиво отозвался я, разозлившись на опекающие нотки в его голосе. Тоже мне, нашлась, наседка! — Не у меня стряслось, а у вас! Как тебе такая новость: сегодня к моему дому явилась группа неравнодушных граждан, недовольных решением суда, с требованием выдать им темную. Им, видишь ли, не терпелось пересудить ее правильно!

— У вас там всё в порядке? — переполошился друг, не иначе, представивший, что с ним сделает Камилла, если из-за его затеи с темной пострадаю я.

— Всё в порядке, никто не пострадал, темную я напоил успокоительным — выпила и спит, — я поспешил его успокоить, пока он не поднял по тревоге и не отправил к моему порогу магический спецназ. — Но, в связи с этим, у меня к тебе несколько вопросов! Скажи, в твоем ведомстве хоть кто-нибудь думает на пару шагов вперед?

— Мал, ради всего святого, прости — журналисты освещают каждый такой процесс в плановом режиме, мы и так уже запретили им оглашать имена поручителей, урезали аккредитацию до самых лояльных изданий — теперь, по крайней мере, они тонны грязи на нас и на освобожденных не льют, но мы не можем еще и требовать не печатать портретов подсудимых! Черт, я попробую как-то это уладить, не хватало еще подобных инцидентов, как будто без того проблем мало…

— И это было только «во-первых», — вкрадчиво перебил я встревоженное бормотание Тома. — А во-вторых — ты кого мне подсунул, урод?!

— Милую девушку, приятную во всех отношениях, — настороженность просто сочилась из трубки вместе с голосом Тома.

— Угу, мечтай. Скажи-ка, сколько собственной крови нужно магу-на-крови, чтобы взломать твои браслеты?

— Их вообще не взломать, — растерялся Томас. Ни на крови, ни как-нибудь иначе — все, накопленное магом-носителем, уйдет на усиление блокирующих плетений.