Прости меня, если сможешь

Браслеты на руках давили на психику сейчас куда больше, чем за стенами изолятора. Мне казалось, я привыкла к ним за год, но нет. В быту без магии я чувствовала себя калекой. А вот с какой стороны подступиться к избавлению от этой досадной помехи, пока не знала. Впрочем, в пучину уныния меня это не вгоняло. Всегда найдется тот, кто что-то где-то слышал, что-то где-то видел, кого-то где-то знает. Надо просто найти это кто-что-кого. А это дело требует просто-напросто времени и терпения. И того, и того у меня навалом.

Так что я читала газеты, восстанавливая потерянный год, и вычеркивала одно за другим имена тех, кто мог бы приблизить меня к свободе. Дело двигалось медленно. Я боялась пропадать целыми днями в библиотеке — светлый не всегда уезжал, а пару раз, уехав, возвращался совершенно неожиданно, и мне не хотелось бы объяснять ему, где меня носит несколько часов. Домой брать газеты тоже не рисковала, мало ли как он расценит мой интерес к прошлому и кому о нем доложит. Так что я выкраивала на библиотеку пару часов в день, а остальное время занималась домом.

А вечерами…Я сама не понимала, почему, но вечерами я не уходила в свою комнату, а оставалась с Мэттом в гостиной, мы занимались каждый своими делами, а иногда — играли в шахматы.

— Что это? — вдруг спросил Мэтт, кивнув на мою левую руку, лежащую возле доски.

Я покосилась вниз и торопливо спрятала кисть под стол — на ней красовалась парочка свежих укусов — ласка подношения принимала благосклонно, но за попытки наладить тактильный контакт приходилось давать взятку собственной кровью.

— Ерунда. Поцарапалась.

Светлый хмыкнул.

— Ты в курсе, что в старину ласки были довольно распространенными домашними животными? Еще до кошек. Они легко приручались и прекрасно справлялись с отловом мышей. Правда, параллельно отлавливали и кур. А еще донимали лошадей.

— А лошадей-то каким образом? — удивилась я, даже не особенно оскорбившись на то, что меня так легко рассекретили.

— Они любят слизывать кристаллы соли и пот с лошадиных шкур, поэтому забираются в гривы, щекочут, устраивают бедолагам нервный срыв и бессонницу, — светлый ухмыльнулся. — Может, слышала — домовой лошадям косы заплетает. Так вот этот домовой — ласка. Знаешь, как принято было спасаться? В конюшню заводили козла. То ли от нечисти, то ли от ласки, с ним ни те, ни те, не дружат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Наш человек, — пробормотала я в сторону. — Любит потных жеребцов, и на дух не переносит козлов.

…Пару дней назад, вынося мусор я услышала, доносящийся из сада странный шум. Негромкий мерный звук, будто поблизости кто-то накачивал велосипедное колесо. велосипедов у нас в доме не было. Раз, два, три, четыре…

Таясь, скорее по привычке, чем из необходимости, я заглянула за угол. Источником звука оказался… Мэтт.

Но Мэтта я опознала не сразу, потому что в первую очередь я увидела спину. Голую мужскую спину, которая безраздельно завладела моим вниманием. Широкие плечи, узкая талия. Чуть затемненная линия позвоночника. И мышцы, перекатывающиеся под поблескивающей бисеринками пота кожей.

Мэтт подтягивался. Зацепившись обратным хватом за перекладину арки, когда-то — цветочной, а ныне мрачно голой, он приподнимался, почти касаясь ее то подбородком, то, выгибаясь, грудью. Подъем — волна движения прокатывается по спинным мышцам, вздуваются бицепсы, ярче вычерчивая выпуклые вены. Спуск — шумный выдох, ноги скрещены в щиколотках, земли не касаются.

Перехватил удобнее руки, обмотанные специальными бинтами по первую фалангу пальцев. И снова подъем-спуск. Подъем-спуск. Дыхание ровное. в отличие от моего…

Я разомкнула пересохшие губы, с трудом подавив желание их облизать. Рыжие волосы потемнели, намокли, липли ко лбу и шее мелкими змейками. бисеринки пота постепенно превращались в капли, и одна из них, сорвавшись, скользнула вниз прямо по гладкой выемке позвоночника.

Я сглотнула…

Светлый расхохотался на мое замечание, выдернув из непрошеного воспоминания, и я, все еще пребывая в нем, против воли залюбовалась отсветом огня в рыжих лохмах, одернула себя и напомнила про опасных хищников, прячущихся под маской любопытного очаровательного зверька. Он вообще виртуозно умел сказать ровно столько, сколько нужно и ни граммом больше. И речь уже совершенно не о ласке. Он с легкостью игнорировал мои попытки выяснить, что же с ним такое, и почему иногда по ночам дом оглашают такие дикие крики, что можно и впрямь подумать, что здесь живут привидения.