Прошлым летом

Элла пролистывала страницы сайта, просматривая отрывки описания работ доктора Уайтли. Его лаборатория была центром нейронаучных исследований, сфокусированных на механизмах подсознательного контроля памяти. Большинство людей, особенно с возрастом, хотят усилить свою способность сохранять и пользоваться памятью. Но этот центр, использующий продвинутые технологии и диагностические возможности, специализировался не только на развитии способностей пользоваться памятью. Он ставил целью контролировать процессы, помогающие людям осознанно и намеренно делать противоположные вещи, то есть заставлять мозг нарочно блокировать отдельные воспоминания по желанию хозяина. Лаборатория утверждала, что мозг способен вмешиваться в процесс использования воспоминаний. После нескольких занятий все, что надо будет сделать человеку, чтобы стереть из памяти определенную персону или событие, это применить определенный код, словесную формулу, которая запрограммирована в мозгу. И тот же процесс позволяет обратить эффект.

– И что, этот врач со мной что-то сделал? – спросила Элла, возвращая телефон.

– Доктор Уайтли? Ты согласилась стать одним из его испытуемых. Я не думаю, что ты специально хотела забыть что-то определенное, с твоей стороны это было просто исследование. Ты хотела лучше понять его методы. Но два с лишним месяца ты два раза в неделю ездила в Рино. Тебя научили подавлять определенные воспоминания о ком-то, кого ты знаешь, или о чем-то, что с тобой произошло. Теория состоит в том, что, когда ты буквально вытираешь кого-то из головы, ты вытираешь все, что с ним связано. Ты говорила, что он собирается применять свои исследования в терапии для людей, переживших в детстве насилие. Они смогут забыть все, что с ними случилось. После потери Саймона ты сказала мне в больнице, что доктор Уайтли дал тебе инструмент, чтобы забыть все случившееся, и что ты особенно хочешь забыть Натана. И ради нас с тобой я согласился тебе помочь.

Она действительно забыла Натана и все, что было с ним связано. Как встречалась с ним. Как брала интервью. Как спала с ним. Свою беременность.

Саймон мой.

Ее глаза налились слезами. Она крепко зажмурилась. Она забыла про свою беременность, потому что должна была забыть все, связанное с Натаном. Почему она не подумала об этом? Какой идиоткой она была, да и Дэмьен тоже, если он на это согласился.

Смахнув слезы, она прокашлялась и обернулась.

– Натан что-то сказал мне. Он говорил, что Саймон был его.

У Дэмьена упало лицо.

– Дэмьен? – Ее голос прозвучал тихо-тихо. – Это правда?

– Биологически я не был отцом Саймона.

Элла почувствовала резкую потребность побежать в ванную и вырвать.

– Я знала об этом?

Он медленно покачал головой, не поднимая глаз.

– Я не думаю. Если и знала, ты мне не говорила.

– Ты не думаешь? Тогда как ты узнал, что Саймон не был твоим?

Дэмьен вздохнул, продолжая смотреть в пол.

– Дэмьен?

Он взглянул ей в глаза.

– Я бесплоден.

Элла открыла рот и заморгала.

– Ты? Бесплоден?

Он кивнул.

– Я узнал об этом в двадцать с небольшим. Анна не могла забеременеть, и мы прошли нужные проверки. Она была в порядке. А я нет.

Сердце Эллы зашлось от жалости. Ее большой, сильный, прекрасный как жизнь Дэмьен. Так стеснялся и стыдился, что скрыл от нее эту правду. Обманывал ее.

Она поняла, что ему было проще сказать, что он вообще не хочет детей, чем признаться, что не может их иметь.

Что разозлило ее еще больше. Как он смел подумать, что она может уйти от него? Вот так он думал о ней? В отличие от Анны, она никогда бы не бросила его.

– А я знала, что ты стерилен?

– Да. Я сказал тебе об этом перед аварией. Прямо перед тем, как ты села в машину.

Нам надо поговорить.

Слова, которые она вспомнила в больнице, но не поняла их значения.

Элла отшатнулась. Конечно. Он сказал ей это из чувства вины, не в силах дольше сохранять свой секрет. Он с самого начала знал, что он не отец ребенка.

Элла представила себе всю картину. Дэмьен обвинил ее в измене. И он был прав. Но.

– Но ты дал мне поверить, что ты отец. Как ты мог? – громко возмутилась она.

– Ты так хотела ребенка, – так же резко ответил Дэмьен. – Ты даже не представляешь, каково мне было чувствовать, что я не могу дать тебе этого. Я бы не смог продолжать так жить.

– И ты собирался растить Саймона как своего?

– Да.

– И чтобы я верила в это?

– Да!

– Всю жизнь?

– Да, черт побери! – Он пнул ногой оттоманку. Она опрокинулась. – И я мог сделать это! – прокричал он, указывая на нее пальцем. – Мы с Донованом похожи. Тот же цвет волос. Тот же рост. Мы даже выглядим похоже. Никто бы не подумал, что Саймон не мой.

– Ты спятил.

– Нет! Не спятил. Я любил. Тебя. Я так безумно любил тебя, Эл. Я не хотел потерять тебя из-за чего-то, чего не мог тебе дать.

Элла опустилась на край кровати лицом к нему. Она была в ярости, но одновременно так жалела его. И то, что он столько времени хранил свой секрет, говорило о том, как стыдно ему было. Он прикусил язык.

Дэмьен поднял голову.