Прошлым летом

До ее слуха донесся свист. Мохнатые головы тут же повернулись на свист, острые уши насторожились. К облегчению Эллы, первая линия обороны Натана отступила к дому и уселась у ног самого Натана, который стоял на террасе, глядя на Эллу с широкой, от уха до уха, ухмылкой на лице. Сама же Элла была бледна как смерть, без кровинки в лице.

Хмурясь, она выбралась из машины и хлопнула дверцей.

– Даже не надейся вытравить меня отсюда. Я все равно не уеду.

– Я и не ожидал.

Собаки поскуливали возле его ног. Они стучали хвостами и не сводили с нее глаз.

С пульсом, бьющимся где-то в горле, Элла взялась рукой за дверцу машины, готовая снова нырнуть туда, если они снова на нее нападут.

– Ты точно держишь их под контролем?

– Угу.

– Тогда чего они? – Собакам явно не мешало бы успокоиться.

– Они рады тебя видеть. Тебя долго не было.

Она привалилась спиной к машине.

– Я знакома с твоими собаками?

– Ты обожаешь моих собак. Заходи, – он махнул в сторону двери. – У меня там кофе готов.

Глубоко выдохнув, она взяла из машины свои вещи и подошла к собакам. Дала им понюхать свою руку. Они смотрели на нее счастливыми глазами и улыбались во все зубастые пасти. Она потрепала их по головам и почесала за ушами – и все. Они потеряли к ней интерес. Ничего нового. Опустив носы в землю, они сбежали с террасы и начали принюхиваться к следам на земле.

– Какая это порода?

– Маламут. Вон тот, большой, – Фред, а другой – Бинг.

– Дай угадаю. Ты любишь джазовые оркестры.

Он явно обиделся:

– Я люблю классику, и ты это знаешь.

– Я не помню. Прости, – искренне сказала она. Похоже, эти два дня не будут легкими ни для кого из них.

Натан провел рукой по подбородку.

– Нет, это ты прости. Мне все кажется, ты помнишь то или это…

– И что? – спросила она, когда он оборвал фразу на полуслове.

Он уронил руки.

– Будет нелегко разговаривать обо всем этом сначала.

– Ты имеешь в виду – о твоем сыне?

Он кивнул:

– Я не ожидал, что придется начать сначала. Я‐то думал, мы продолжим с того места, на котором закончили. Подведем итоги. Будь со мной терпелива.

– С одним условием, – сказала она, повторяя его вчерашние слова. – Ты будешь терпелив со мной. Как будто мы встретились в первый раз.

– Это уже два условия.

Она закатила глаза.

– Ладно. Два условия.

– Я справлюсь с этим.

Она улыбнулась в ответ, и он раскрыл дверь, приглашая ее внутрь. Фред и Бинг последовали за ними.

– Под запись, – сказал он, переступая порог. – Я люблю джазовые оркестры. И Элвиса, и Битлов, и Роллинг Стоунз, и Хендрикса, и Степного Волка. Это на случай, если ты захочешь составить для меня плей-лист.

Элла улыбнулась. Он был забавным, хотя его юмор был суховат. То, что он спустил на нее собак, не было ни случайностью, ни совпадением.

Она оглядела дом. Потолок был высоким, со сходящимися под острым углом балками. Гостиная, столовая и кухня составляли единое пространство нижнего уровня и были оформлены в нейтральных тонах и природных материалах. Несколько ступенек поднимались к открытой рабочей зоне, которая выходила окнами на каньон и горную гряду. Она увидела там письменный стол и компьютер, и ей стало немного комфортнее при мысли, что она все же не совсем близка к природе. Наверняка у него тут есть вай-фай. Надо будет попросить у него пароль. Другая лестница вела туда, где, как решила Элла, были спальни.

Дом был хорошо отделан, и его дизайн впечатлял. Но самым потрясающим был вид из высоких окон в виде буквы А, расположенных по обеим сторонам выложенного камнем очага, вытяжка которого уходила высоко под крышу.

За окнами, в кристально-голубом, безоблачном небе плыли покрытые снегом горы. На их склонах росли белые ели и высокие сосны. Сейчас, в конце марта, снег уже местами подтаял, и кое-где проглядывали грязь и гранит скал, но в целом горы все еще представляли собой воплощение зимней сказки.

– Очень красивый дом, – сказала Элла, заходя в кухню вслед за Натаном.

– Спасибо, – ответил он, колдуя над кофемашиной.

– Какой навороченный агрегат для парня, который предпочитает готовить на костре.

Он приподнял бровь:

– Так ты все-таки что-то помнишь обо мне?

– Если бы. Я прочла об этом в Аутсайде.

– А я‐то думал, моя харизматическая личность вернула тебе все воспоминания. – Элла скривила губы, но Натан улыбался. – Что же до кофе, – повернувшись, он налил в чашку кипящее молоко, – то к нему я отношусь серьезно. Садись, – кивнул он в сторону стола.

Элла положила на стол сумку, вынула компьютер и диктофон и уселась. Натан протянул ей дымящуюся кружку. Он не спросил у Эллы, какой кофе она пьет, а она любила довольно заковыристый. Но, поднеся кружку к губам, она с первого глотка поняла, что ее ванильный латте был безупречным. Ровно таким, как она бы попросила.

Потому что он знал ее.