Прошлое и будущее

В те времена Пьер Гримбла пригласил нас — Пьера, меня и молодого неизвестного комика, откликавшегося на фамилию Бурвиль, исполнять песни в радиопередачах, которые сам выпускал. Мы с Гримбла, развлечения ради, перевели несколько песен из американской музыкальной комедии «Finian’s Rainbow»,очень популярной тогда в Нью — Йорке. Судья попросил меня напеть из нее несколько куплетов, что я и сделал с превеликим удовольствием. Почтенный муж с улыбкой на устах выдал нам разрешение на трехмесячное проживание с обязательством регулярно продлевать его до тех пор, пока не найдем работу. Опыт показал, что музыка смягчает не только нравы людей, но и сердца судей. Мы вернулись на Эллис — айленд забрать чемоданы и покинули остров, сопровождаемые сердечными напутствиями и аплодисментами других «узников». Такси, чьи амортизаторы уже давно отдали богу душу, высадило нас на Таймс — сквер вместе со всем нашим скарбом. Вау! Это выглядело даже лучше, чем в кино. Все сверкало, отовсюду доносился аромат карамели, как в Луна — парке. Огромный рекламный плакат высотой с пятиэтажный дом изображал гигантскую голову мужчины, который курил и выпускал изо рта дым. Площадь кишела снующими туда — сюда торговцами, предлагавшими хот — доги, ковбойские шляпы и кепи солдат времен войны Севера и Юга. Наше внимание привлек автомат, который за пять центоввыдавал вам порцию охлажденной кока — колы. Таких аппаратов в Европе еще не знали. Площадь окружали театры и кинозалы, на афишах которых сияли такие имена! Посмотришь налево — тут тебе Нат «Кинг» Коул, посмотришь направо — Арти Шоу и его оркестр, и фильмы, по пять сеансов в день… Мы впитывали впечатления не только глазами, но и ушами, поскольку громкоговорители перед музыкальными магазинами без перерыва транслировали последних победителей хит — парада.

Мы зашли в маленький отель «Ленгуэл», расположенный на 44–й улице, и сняли каждый по комнате за умеренную плату семь долларов в неделю — естественно, как раз ту сумму, которой мы на этот момент располагали. Поскольку управляющий отелем не говорил по — французски, нам на помощь пришел француз, которого звали Люсьен Жаро, он был акробатом и поставил с партнером номер «Крик и Крок». Люсьену удалось убедить того дать нам денег взаймы, пока мы не найдем работу. Отель в основном занимали европейцы, все из шоу — бизнеса, большинство из них, хоть и не всегда вовремя, но все же оплачивали свои счета. Управляющий согласился поверить нам на слово. Это, конечно, был не дворец. Шумно, бугристые стены покрыты несколькими слоями слипшейся краски грязно — розового цвета, умывальники — скорее серые, нежели белые, и совершенно продавленные кровати. Какая разница, зато мы в Нью — Йорке, в городе, о котором мечтали все годы оккупации. В этой стране правило зрелище, там жили все артисты, перед которыми мы преклонялись и которыми восхищаемся до сих пор. Мы лелеяли надежду найти в нем свою нишу. Начиналась новая жизнь, которая обещала быть прекрасной, будущее улыбалось нам, мы были молоды, полны надежд и не сомневались, что скоро будем жить во дворцах! Ничего не боялись, ведь все складывалось как нельзя лучше. У нас оставалось всего несколько долларов, но с нами была вера в успех. В тот же вечер мы частично потратили свои сбережения, купив билеты в кинозал, где перед началом сеанса играл оркестр Арти Шоу. После этого устроили себе хот — договую оргию на Таймс — сквер и наконец, падая от усталости, повалились на гостиничные койки.

На следующий день взяли приступом «Карнеги — холл» и попали на мастерский джазовый концерт Стена Кентона и его оркестра, в котором, как обычно, пела Джун Кристи и играл удивительный трубач Мэйнард Фергтоссон. Аранжировки для оркестра делал Пит Рюголо. В один из вечеров, когда Пьер покупал входные билеты на представление «Рокетте» в «Радио Сити мюзик — холле», а я дожидался его в холле кинотеатра, ко мне подошла молодая женщина в униформе медсестры. Боже мой, я достал из кармана доллар, решив, что она собирает деньги на благотворительность.