Прощение

Когда она уже открывала их, он вдруг произнес:

- Сара, подождите минуту.

Она задержалась, повернулась к нему, натягивая перчатки.

- Что? - спросила она.

Свободной рукой он прикрыл полуотворенную дверь, они остались в тесном темном помещении.

- Я просто... - заговорил он, наклоняя голову и подходя ближе к Cape, просто...

Поля его головного убора уперлись в ее шляпку. Они оба усмехнулись в темноте, он снял свой "стетсон".

- Можно я снова сделаю то же самое? - спросил он.

Она тихо ответила:

- Сделайте.

Он наклонился еще ниже, их губы соединились и оставались в таком положении, пока маятник часов неспешно отбивал свои секунды: десять... пятнадцать... двадцать.

В одной руке у Ноа Кемпбелла был бумажный рулон, в другой - шляпа: он не мог обнять Сару, прижать к себе. Ей же ничего не стоило отпрянуть после короткого соприкосновения их губ - но она не сделала этого, не отстранила лицо, оно продолжало прижиматься к его лицу.

В темноте их прикосновения, казалось, обретали новый, куда больший смысл. Нежность становилась нежнее. Тепло - теплее. Его дыхание было на ее щеке, ее дыхание - на его. Они были одним целым, и каждый был самим собой, и каждый ожидал каких-то действий от другого.

Он приоткрыл губы, его язык встретился с ее языком. Они словно испытывали, пробовали один другого, оба немного удивленные, не верящие тому, что происходит.

Поцелуй оборвался незаметно - как обрывается паутина. Они с неохотой отстранились друг от друга.

Маятник часов простучал семь раз, прежде чем Ноа заговорил.

- Что-то произошло сегодня, знаете, когда мы вместе пели.

- Я так удивилась, когда вы сделали это.

- Я и сам удивился. У меня было разное... с женщинами. Но чтобы я запел, - это первый раз в жизни. А знаете, вы очень покраснели, когда повернулись и увидели меня там.

- В самом деле?

- Да. Вот тогда оно и произошло.

- Что именно?

- То, что происходит сейчас.

- А что происходит сейчас?

- Ну... У меня сердце готово выскочить из груди.

- По-настоящему?

- А у вас нет?

- Да... Но я подумала...

- Что подумали?

- Подумала, что, когда вы поцеловали меня в первый раз, я не выдержала испытание.

- Какое испытание?

- Мне показалось, вы проверяете меня... и себя... Понравится вам целовать меня... И вам не понравилось,

- Это не так, Сара!

- Значит, я не поняла. Но вы потом смотрели на меня так же, как смотрите на всех.

- Мне казалось, так будет приличней.

- Не думаю, что вообще это прилично. То, что мы...

- Почему?

- Из-за моей сестры.

- Она для меня ничего не значит, ваша сестра!.. - Они не отходили далеко друг от друга, словно привыкая, осваиваясь, акклиматизируясь.

- Сара, могу я положить эти чертовы вещи, что у меня в руках?

- Если хотите.

Он опустил на пол рулон и шляпу. Распрямляясь, взял ее за плечи; они стояли, прислушиваясь к собственному дыханию - ускоренному, но легкому. Потом он сильней прижал ее к груди, снова нашел рот, и они поцеловались как никто из них не ожидал и не верил, что так может произойти между ними: в тесном объятии, в каком-то полуопьянении, когда губы и языки никак не могли оторваться друг от друга. Его рука обнимала ее спину, ее рука была на его грубом овчинном полушубке; огражденные плотной одеждой, они не могли испытать настоящей близости - может быть, поэтому им еще труднее было поверить в то, что происходит.

Как и за несколько минут до этого, они отстранились - с неохотой, ошеломленные.

- Ноа, как все это странно.

- Я знаю.

- Не могу поверить, что это вы и я...

Стоя в темноте, оба подумали об одном: о том, с чего началось их знакомство, как они сразу невзлюбили один другого... И вот теперь...

Она задала вопрос, который удивил его:

- Ноа, можем мы повторить то же самое?

- Почему же нет, Сара Меррит, - ответил он с улыбкой в голосе.

В темноте его руки коснулись ее головы, он нашел ее рот и полностью овладел им; и снова она ощутила легкий запах туалетной воды, который преследовал ее последние недели во время завтрака; его усы были мягкими, язык - еще мягче, теплый и влажный. Она с жаром ответила на его поцелуй, он так сильно сжал ее в объятиях, что почти приподнял с пола, и она вынуждена была встать на носки.

Когда ее подошвы опять коснулись пола, оба они с трудом перевели дыхание.

- Пожалуй, лучше, если мы пойдем домой, - прошептала Сара.

- Конечно. Уже довольно поздно.

Он подхватил с пола рулон и свою шляпу, вышел вслед за ней на улицу, подождал, пока она запирала дверь на замок.

На удивление мало говорили они по пути к дому. Поднявшись по лестнице к самому входу, Сара остановилась там в некоторой нерешительности: что будет дальше? Последует ли прощальный поцелуй?

- Послезавтра я разыщу кусок слюды, - сказал он вместо поцелуя.

- Большое спасибо.

- Я принесу к вам в контору. Размельченный.

- Прекрасно...

Рука Сары коснулась уже дверной ручки, когда он тронул ее за плечо.

- Сара... Я не очень умею говорить такие вещи, но... - Он стоял, переминаясь с ноги на ногу. - В общем, хочу сказать, мне было очень хорошо, когда мы пели с вами "Тихую ночь"...

- Да, мне тоже. У вас, правда, прекрасный голос, Ноа. Когда в городе появится церковь, возможно, вы будете петь в хоре, верно?