Прощание. Последний конфликт

Не было сил смотреть в его обеспокоенное лицо. Я прикрыла глаза и горько зарыдала, ощущая, как бережно и нежно он прижимает меня к своей груди. Возможно, странное выражение жалости со стороны в принципе неспособного на нее мужчины и стало сигналом к тому, что сознание отключилось. Я уплывала в состояние забытья, чувствуя, как осторожно Саш поглаживает мои волосы.

Как ни странно, просыпалась я с теми же ощущениями, только лежа на памятном диване. Моя голова покоилась на коленях Преображенского, а сам он аккуратно водил пальцами по моим волосам.

— Что случилось, Лей? — спросил он, когда я открыла глаза.

— За что вы нас так ненавидите? — сдавленно прохрипела я.

Брови Преображенского удивленно поднялись:

— О чем ты?

— О том, что Алина Вайс руководит наблюдением за землянами с целью возможного будущего воссоединения рас. И не просто наблюдает — она видит всю подноготную. Саш, там были кадры того, как уволенная тобой Залучная получает известие о том, что вскоре станет бабушкой! — я снова затряслась, ощущая, как к горлу подкатывает истерика, и, не в силах мириться с нетипичной нежностью электроника, рывком поднялась, садясь рядом и подтягивая колени к себе. — Это ты ее завербовал в ряды экспериментальных крыс? — не глядя на кадровика, задала я мучивший меня вопрос.

— Моя работа заключалась в поиске части сознания Мая. Кадровые перестановки — это оптимизация деятельности государственного образования, здесь я действовал исключительно в интересах организации. То, что в Залучной и ее потомстве оказалась наша кровь, меня не удивило, но и не дало повода сообщать об этом кому — то из вышестоящих лейнианцев. Я как раз советовал ей отметиться на бирже труда и порекомендовал несколько фирм в районе, где ее основательность могла бы прийтись ко двору.

— Ты…не знал, что ее сделали частью эксперимента? — я даже голову развернула, чтобы отследить реакцию Саша.

— Скорее всего, она просто в день магнитного толчка обратилась в больницу. Все остальное уже было делом техники. Ну а эксперимент…что ж, теперь понятно, что Алина просто решила совместить работу с давней мечтой.

— Ужасное место. Уведи меня отсюда…

— Сначала смоем следы твоего потрясения, — распорядился Саш, и, вот интересное дело, мне совершенно не хотелось с ним спорить.

— А что такое? — нахмурившись, спросила я.

— У тебя кровь из носа текла, — объяснил Саш. — Сейчас встать сможешь, скорее всего, с трудом. Пойдем, я помогу тебе помыться.

У меня действительно закружилась голова, стоило сделать попытку подняться. Но Саш держал крепко и помог добраться до ванной.

— Я Мая выгнала, — призналась я нерешительно.

— Майдиорн меня устраивает гораздо больше, — с улыбкой отозвался Саш. — Теперь разговор будет предметным, — к чему — то добавил он. — Я надеюсь, твое нервное напряжение не настолько велико, чтобы ненавидеть меня даже тогда, когда я пытаюсь оказать тебе помощь? — с иронией спросил он, когда мы оказались в ванной и меня оперли на бортик.

— Я тебя не ненавижу. По крайней мере, не сейчас.

— Какое облегчение, — Преображенский подхватил края моей тренировочной майки. — Значит, не будешь против еще одного раздевания.

Он делал все настолько аккуратно, что у меня создалось ощущение, будто Саш боится причинить мне дополнительную боль. И пусть я порывалась отмыть лицо сама, все равно сделал это за меня. Мне не хватило смелости смотреть на него в это время, и я трусливо последовала совету прикрыть глаза. Прикосновения Преображенского удивительным образом очищали душу от ненависти, и льющиеся слезы были уже совсем не от злости. Просто столкнуться с этой стороной его натуры мне было, пожалуй, по — настоящему страшно.

Распахнуть глаза пришлось, когда его руки обхватили мое лицо, а губы стали собирать соленые капли с кожи.

— Знать, что они могут быть, и собирать их, чувствуя привкус горечи — две большие разницы, — поделился он наблюдениями, имея в виду мои слезы.

— Ты какой — то странный, Преображенский, — неуверенно пошутила я, стараясь перевести тему разговора. Очень уж меня напрягало изменившееся отношение кадровика.

— Действительно странный, — внезапно спохватился Суперменович. — Не пойдешь же ты мокрой по коридору в тренировочном костюме. Подожди, Лей, никуда не уходи.

Я хмыкнула, всем своим видом показывая, что голой это сделать будет не так — то удобно. Преображенский исчез ровно на пять минут. Вернулся он с до боли знакомым махровым халатом в руках, вызывая в голове предательскую надежду на то, что, быть может, хранил его с самой Земли.

— Сама подняться сможешь? — на полном серьезе поинтересовался Саш.

— Думаю, да… — попробовала я встать, но перед глазами поплыло снова. Он успел поймать меня в широкое полотенце, вытащил из ванной и принялся обтирать, не забывая поддерживать в вертикальном положении. Потом завернул в халат и подхватил на руки.

— Саш? — неуверенно пролепетала я, понимая, что меня несут к выходу.