Прощай, Жаннет

– Не знаю, – ответил Харви. – Что-нибудь придумаю. – Он увидел, как она достала бутылку с лосьоном. – Подожди-ка, у меня есть кое-что получше. – Он выудил из своей сумки небольшую керамическую баночку. Снял крышку и протянул ей. – Вот попробуй. Но сначала смочи кожу водой.

– Что это? – спросила она, разглядывая баночку.

– Гумбольдская глина, смешанная с особым маслом.

Индейцы пользуются этой смесью для лечения кожных болезней. Опять же загораешь быстрее и не обгораешь. Она понюхала открытую баночку.

– Странный запах.

– Естественный, – сказал он. – Во все дерьмо, что ты покупаешь, добавляют духи.

– Где ты это взял? – спросила Лорен.

– Да ее полно вокруг фермы. Мать Джонни сама смешивает. Годится для самых разных целей. Порезы, укусы насекомых, всякое другое.

– И помогает? – скептически поинтересовалась Лорен.

– Сам пробовал, – ответил Харви. – Я здесь всего два дня, а загар у меня уже темней, чем у тебя.

– Ладно, – сказала она поднимаясь. – На минутку залезу в воду, а потом намажусь.

Облокотясь на локоть он смотрел, как она идет к воде. Лорен здорово изменилась. Странно было слушать, как она трещит по-французски. В Калифорнии ему как-то не приходило в голову, что она француженка. Она была такой же, как все остальные девушки. Но за тот месяц, что они не виделись, в ней многое изменилось.

Она даже ходила по-другому. Вроде бы прямее, сильнее виляя бедрами. Раньше она просто шагала, а теперь двигалась так, как будто ее бедра соединялись с ногами, а не с талией.

И еще она похудела, проглядывали ребра, лобковые кости больше выдавались вперед, линия внизу живота плавно переходила в бедра. Внезапно он понял, в чем дело. Она стала гораздо сексуальнее. В Калифорнии он знал девочку, а теперь перед ним была полудевушка полуженщина.

Он машинально стал шарить в сумке в поисках косячка. Потом вспомнил, что находится во Франции. Здесь травку на пляже не закуришь. И не только потому, что закон слишком суров, а люди невероятно правильные. Никто слова не скажет, если ты напьешься в стельку или натрахаешься до упаду. Им на это плевать. Но если хочешь покурить мархушку, залезай в клозет.

Она вышла из воды и села рядом с ним на матрас.

– Что теперь? Вылить на себя? Он покачал головой.

– Возьми немного на ладони, потри их, пока мазь не размягчится, и мажься. Тонким слоем. Много не надо.

– Ладно, – сказала она.

Он с минуту наблюдал за ней.

– Если хочешь, могу намазать тебе грудь. Она засмеялась.

– Это я и сама могу. Но, если хочешь, можешь помазать спину.

– Вот люди, последних радостей жизни тебя лишают, – проворчал он. – Господи, как есть хочется. Когда мы пойдем?

– Патрик должен подойти с минуты на минуту, – ответила она. – Он сказал, что будет с нами обедать.

– Ничего у него не выйдет, – заметил Харви, – если учесть, в каком он вчера был состоянии. Он так накурился, что хорошо, если к концу недели очухается.

– Придет, – засмеялась она. – Ты зря дал ему вчера твой номер восемь.

– Так он сам напросился, – ответил Харви. – Он все талдычил, что никакое наше дерьмо не сравнится с его марокканским гашишем. – Он рассмеялся. – Ты видела его лицо после двух затяжек? Полный улет.

Лорен тоже засмеялась.

– Точно. Никогда его таким не видела. Но он встанет, нюхнет кокаинчику и будет здесь. – Она перевернулась на живот. – Теперь мажь мне спину.

Патрик просыпался с трудом. Медленно открыл глаза. В главной каюте яхты было абсолютно темно, ни один луч света не пробивался сквозь двойные занавески, которыми были задернуты иллюминаторы. Он протянул руку назад и нажал кнопку над кроватью. Постепенно, по мере того как занавески поползли в стороны, в каюту стал проникать свет.

Он заставил себя сесть и, повернув голову, уставился па голый зад рядом с собой, единственное, что виднелось из-под груды одеял, накрывавших спящую девушку. Он слегка шлепнул по попке.

– Анна, просыпайся.

Она поерзала по постели, и голос из-под одеяла сказал:

– Я не Анна, я Мэг. Он еще раз шлепнул ее.

– Все равно вставай. Потом протянул руку к телефону, стоящему у кровати.

Ответил стюард.

– Доброе утро, милорд.

– Доброе утро. Который час?

– Час дня, милорд.

– Принеси мне чаю, – сказал Патрик.

Раздался голос Мэг, все еще приглушенный одеялами.

– А мне апельсиновый сок и кофе.

– Еще апельсиновый сок и кофе, – добавил Патрик.

– Слушаюсь, милорд. Сейчас принесу.

Патрик положил трубку и уставился на голый зад.

– Надо сказать, у тебя премиленькая попочка. Девушка зашевелилась, повернулась и села. Потрясла копной рыжих вьющихся волос. Все, даже улыбка, выдавало ее ирландское происхождение. Когда она улыбалась, ее веснушчатое лицо сморщивалось, а уголки голубых глаз приподнимались.

– Ты то же самое говорил и вчера вечером, но заснул, прежде чем я вернулась из сортира.

Он засмеялся.

– Этот американский друг Лорен вчера раздавал что-то вроде бомб с замедленным действием.

– Сам виноват, – сказала она. – Все требовал еще и еще.

– Не помню, – удивился он. – А что случилось с Анной?

– Она встала пораньше. Сказала, что хочет пойти на пляж.

Раздался деликатный стук в дверь, и вошел стюард с подносом.