Прощай, Ариана Ваэджа!

— Да-да, все могло произойти! — продолжал Потапенко. — И если именно на Урал пришли эти люди, то есть на это весомая причина! И еще: обычно в любой местности есть народ местный и — пришлый… Скажите-ка на милость, кто здесь местный? А-а-а, не можете ответить? Вот-вот, здесь все — откуда-то пришли, как в приемник-распределитель, чтобы двинуться потом дальше — кто в Иран, кто в Индию, кто — в Европу… А кто-то и здесь зацепился…

— Мы везде, где побывали, взяли пробы грунта и воды, — вставил свое слово Скорожитовский. — Кроме этого, ведем подробное описание увиденного… Надеюсь, что этот материал окажется ценным, а может быть, подтвердит какие-то гипотезы, когда… вернемся…

— Бесспорно, Леонтий Иванович… — Потапенко остановил его, дав понять, что не время сегодня говорить об итогах экспедиции, когда возникла проблема в связи с исчезновением людей. — Бесспорно… Итак, если встанет вопрос о продолжении экспедиции, отдадите ли вы за такое решение свой голос?

— Конечно же! — едва ли не хором ответили они.

— А если придется чего-то лишиться, например, государственной поддержки, дотации?

Ученые молчали, пытаясь отвести глаза от проницательного карего взгляда местного историка и этнографа.

* * *

Как только забрезжил рассвет, Потапенко растолкал сонных путешественников:

— Рота! Подъем! — тем самым еще раз подтверждая свою причастность к армейской службе.

Оба нехотя открыли глаза и увидели, что местный старожил разжег уже костер в стороне от палатки, так, чтобы ветер не задувал в нее дым и поставил котелок с водой. Никак, будет чай с сухарями и вяленым мясом.

Утренний гомон птиц, шелест листвы, разговаривающей с ветром и шум воды, бегущей там, в низине, создавали картину живого внешнего мира. Никакого ночного мистического налета, никаких намеков на бредовые фантазии! Да уж, иногда ночью шепот окрестностей сеет в мозг впечатлительных натур душевное смятение!

Исследователи подошли к тому самому входу в пещеру, что и прошлый раз. Все оставалось прежним: вот разбросанные перед самым входом кусочки сталагмитов, а это — брошенная кем-то палка вроде трости, и — осколок зеркала, видимо, кто-то из предыдущих путешественников расколол его случайно, а может, и выбросил за ненадобностью.

Они прошли дальше, осторожно ступая на каменистую неровную почву, боясь оступиться, и внимательно разглядывая чуть ли не каждый сантиметр. Вот галерея сделала небольшой поворот влево… Это было и в прошлый раз. А здесь потолки стали чуть ниже, словно мастер торопился как можно быстрее продвинуться вперед и начал экономить драгоценное время… Кальцитовые натеки поражали красотой и изяществом! Вот словно живая — гроздь винограда, а здесь — кисточка с вишенками.

— Гляди-ка, словно в саду! — не удержался от комментария Борисов. — В прошлый раз я и не особенно-то разглядывал стены — больше под ноги смотрел…

— Да, одно слово — красота! — восторженно выдохнул Скорожитовский. — А вот… смотрите, смотрите… словно занавес с узорчатой бахромой…

— Был он и в прошлый раз, я обратил внимание! — уверенно произнес Потапенко. — Смотрите внимательнее, может, увидите что-то новое…

Впереди вспорхнули дремавшие летучие мыши. Видимо, недовольные шарканьем ног и звуками человеческого голоса. Свет от фонарей вроде бы и не мешает им, но вот колебательные движения волн, связанные с передвижением Гомо сапиенс — раздражают…

А вот — и грот, где они присели тогда передохнуть. Высоченные потолки таким же царским шатром поднимаются над неровными сталагмитами всех мастей и размеров, устремленных к потолку. Вот те самые колонны, а рядом — розовая дива… Самый яркий опознавательный знак.

— Присядем на минутку… подумаем… — произнес Потапенко, располагаясь на широкой возвышенности диаметром не меньше метра с закругленными краями, вроде седла.

Он снял с плеч вещевой мешок и положил его рядом с собой. Достал из бокового кармана свернутую вчетверо карту и стал в который раз внимательно ее разглядывать.

— Что-то здесь не так… — наконец, произнес он, — вот здесь, посмотрите, Леонтий Иванович.

— Не вижу! — ответил тот. — Вы о чем?

— Я о ширине галерей! Разве не видите, что на карте они одинаковые, а в реальности нет! Та, что слева, то есть, куда и пошли Арбенин, Сибирцев и Сиротин, намного шире… Да она в два раза шире той, правой!

— Странно… Как будто так… И что это может означать? — Скорожитовский опустил взгляд на чуть помятый лист бумаги и начал пристально разглядывать его. Он даже попытался измерить галереи мизинцем.

— А то и может означать, что разрушенный водой, а может, и оползнем, вход в эту галерею мог соединить ее с другой, проходящей рядом…

— Так мы же там были уже! — воскликнул Борисов.

— Да, были! Но мы осторожно прошли по коридору, ничего не трогая… А если после того, как Арбенин, Сибирцев и Сиротин побывали в этой галерее, что-то здесь обрушилось и засыпало старый проход…

— Вы как-то все занаучиваете, Федор Алексеевич! — Скорожитовский закончил делать на карте замеры и оторвал от нее взгляд. — Хотя… я тоже убедился, что входы в эти две галереи на бумаге совершенно одинаковые…