Прорыв

Труднее всех было поймать Сергуню. Он читал лекции в двух институтах, а после работы пропадал в бассейне "Москва", -- сбрасывал вес... После обысков в доме отца и Наума он заявился к отцу и сказал, глядя под ноги, что если вся семья трогается, то придется и ему". На Руси родственники за границей -камень на шее. Будь ты хоть семи пядей во лбу, утопят, как собаку". И тут же поехал к парню, о котором шли слухи, что у него постоянная связь с Израилем... Наум, услыхав о Сергунином визите, хмыкнул добродушно: -- За Гулей, как нитка за иголкой.

Лия прервала сына с несвойственной ей резкостью: -- Нема, над несчастьем не смеются! Ты понял меня? Чтоб я этого не слышала!

Наум поймал Сергуню у выхода из бассейна. Нет, конечно, он не вырос, не раздался в плечах. Такой же шмендрик. Но походка уже не пингвинья. Шагает размашисто, на ходу вытирая полотенцем волосы цвета соломы, бородку. Науму обрадовался. -- ...Как дела? Кручусь! Вчера зам. зав. кафедрой политэкономии -- дурак с шестимесячной завивкой -- спрашивает меня при всем честном народе, не чувствую ли я ответственности за то, что произошло в Ленинграде. Это все, сказал, ваша нация творит. Волна дерьма поднимается. Еще месяц-другой, и жди девятый вал. Что ж, я готов! От собственной тени не уйдешь!

-- Ну, коль готов... -- и Наум протянул ему папочку, в которой лежало письмо в защиту Григоренко. Сергуня сел на каменную ступеньку, внимательно прочел и -- ставить подпись отказался. Наотрез!

-- Жалкий трус! -- вырвалось у Наума. -- Тебе все хаханьки, а как до дела!.. -- У Сергуни на лице и мускул не дрогнул. -- Ты будешь, как всегда, кипеть-булькать или Наума интересует мое мнение?

-- Ты его уже высказал!.. Нет?.. Пожалуйста, слушаю! -- Наум присел рядом, на каменную ступеньку. Сергуня свернул полотенце, вложил в желтый портфель из крокодильей кожи, произнес твердо, как давно решенное:

-- Наше дело ясное. Мы хотим уехать. Нам незачем влезать во внутренние дела России. Она уже за кормой. Все!

Губы Наума выпятились в иронично-презрительной складке, и Сергуня продолжал неохотно: -- Жаботинский сказал, что еврейская...

-- Раньше Лениным срам прикрывал, как листиком, теперь Жаботинским... Выучился на свою голову!

Сергуня относился к ироническим "всплескам" Наума снисходительно: Наум -- это Наум!.. Он продолжал, как обычно на лекции, -- с того слова, на котором перебили: -- ...еврейская кровь не должна быть смазочным маслом на колесах русской революции.

-- Не спорю!.. Но вот мы рассылаем десятки писем. Я инженер. У меня нет юридической подготовки; возможно, нет даже юридического мышления. Одни потуги... А я приношу людям бумаги. Подпишите! Они и так рискуют, ставят себя под удар. Могу я допустить, чтобы из-- за моего незнания, запальчивости или неаккуратности были жертвы? Нет. Что я делаю? Алеф! -- Наум загнул палец. -- Я иду в Сахаровский комитет. Через чьи руки прошло письмо 39-- ти, ты знаешь!.. Сейчас наша бумага о "самолетчиках" у него, Андрея Дмитриевича. Они идут нам на помощь, а мы?.. "В тумане скрылась милая Одесса..."

Сергуня разрубил воздух ребром ладони. -- Это эмоции! Есть ли что-нибудь принципиальное, что нас объединяет? Демократов и сионистов. Сформируй мне. Точно. Это для меня важно. Я хочу понять!

Наум подумал, склонив голову набок, -- так он думал над листом ватмана. Наконец, он произнес негромко: -- Нас объединяет... м-м-м... стремление оставаться порядочным человеком в условиях насаждаемого аморализма... -Наум поднялся с камня, отряхнулся. Сергуня вскочил, взял Наума под руку, отвел в сторонку:

-- Наум, ты знаешь, я не трус. Это признал даже начальник читинского лагеря, где сидела Геула, с которым я вступал в разные словопрения. Я не хочу также выглядеть в твоих глазах скотиной, но вот что.. -- Понизив голос, он рассказал, что вскоре после "самолетного безумия" был спор такой же, какой они ведут сейчас. С одной стороны, отец и Володя Слепак, которых пригласили стать членами Сахаровского комитета. С другой стороны, я и... -Сергуня назвал фамилий десять. -- Ты был в Одессе, отвозил учебники "Элеф Милим", поэтому не в курсе. Мы запросили Министерство иностранных дел Израиля. Это ведь не просто -- отвернуться от академика Сахарова, мол, не треба... Какой ответ пришел, знаешь?.. Никаких контактов с демократ153"ическим движением. Ответ специального представителя Правительства Израиля Шауль бей... бен... забыл, чей "бен"... Прислали туриста, специально по этому вопросу.

-- А у Манефы Иванны ты не спрашивал?! -- вырвалось у Наума. -- А то спроси у Манефы!