Пророчество орла

— Намного.

— С попутным ветром мы скоро доберемся до места встречи. Другое дело, что, если он не переменится, обратно в Равенну возвращаться будет трудно. Парус придется свернуть, зато гребцам работа найдется.

Он кивком указал на палубную решетку, под которой в сумраке угадывались фигуры сидевших на скамьях людей.

— А смогут они, если что, уйти от опасности?

— Должны. Это быстроходный корабль, так что оторваться от возможного преследователя сможем и на веслах. Другое дело, насколько долго гребцы смогут выдерживать гонку. Я всегда слежу за тем, чтобы они были как следует накормлены и отдыхали и у них, если возникнет на то нужда, нашлось достаточно сил. Но лучше, конечно, чтобы такой необходимости не было. Будем на это надеяться, а?

— Лево по борту парус! — выкрикнул с мачты наблюдатель и указал рукой в названном направлении. Катон непроизвольно повернулся туда и прищурился, но не увидел ничего, кроме неразрывной линии горизонта.

— Эй, что ты различаешь? — крикнул Децим дозорному.

После недолгой паузы последовал четкий доклад.

— Парус черный. Теперь вижу и корпус. Судно большое.

— Это он? — спросил Катон.

— Скорее всего. Сейчас, зимой, судов в морях мало. А из-за этих пиратов нынче их даже меньше, чем обычно.

— Эй, на палубе!

Катон с Децимом подняли головы к верхушке мачты. Наблюдатель указывал на юг.

— Еще один парус!

По хребту Катона пробежал холодок.

— Это ловушка!

— Успокойся, — улыбнулся Децим. — У нас уйма времени, чтобы уйти в открытое море.

— Еще парус! И еще! — выкрикнул наблюдатель, указывая за корму биремы.

Катон понимающе кивнул и с натянутой улыбкой снова повернулся к Дециму:

— Так что ты говорил?

Триерарх не ответил: привстав на цыпочки, он всматривался в море на вздымающиеся за кормой корабля волны. Там, над горизонтом, маячили два едва различимых треугольных паруса.

— Хитро придумано, — проворчал Децим. — Должно быть, они начали следить за нами с востока задолго до того, как мы легли ночью в дрейф.

— Почему ты так решил?

— Они терялись в темноте, а наш силуэт был отчетливо виден на фоне заката.

— Ладно, а что теперь?

— Что теперь? — Он пожал плечами. — Нас схватили за яйца, вот что. Остается надеяться, что никакого вероломства они не затевают. Пытаться удрать бесполезно. Остается лечь в дрейф и ждать их подхода.

Бирема покачивалась на волнах, направление неспешного скольжения поддерживалось с помощью маленького фок-паруса и рулевого весла. Матросы освободили палубу вокруг Катона, бойцы приписанного к биреме подразделения корабельной пехоты заняли свои места. Установленную на передней палубе катапульту зарядили, рычаги оттянули назад и со щелчком поставили на боевой взвод. Вдоль бортов подняли абордажные сети, горстка лучников собралась за кормовым ограждением. Катон, облаченный в доспехи, стоял рядом с Децимом, держа руку на рукояти меча и глядя, как к биреме неуклонно приближаются сразу четыре корабля. Три из них, легко скользившие по серо-голубым волнам, были ненамного больше биремы, каждый под треугольным парусом восточного образца. Но когда четвертый корабль приблизился настолько, что можно было рассмотреть его толком, Децим сокрушенно покачал головой. Даже далекий от морского дела Катон и то распознал знакомый силуэт.

— Это ведь римский корабль, верно?

— Был римский. Это одна из наших пропавших трирем.

Малые судна легли в дрейф неподалеку от биремы, дожидаясь подхода четвертого корабля. Трирема, как и остальные пиратские корабли, шла под черным парусом; после последнего разворота на нок-рее появились крохотные фигурки, парус быстро убрали, а спустя мгновение из гнезд появились весла. Гребцы заработали ими, и трирема направилась прямиком к римскому кораблю.

Децим взглянул на Катона.

— Момент истины, я так думаю.

— Согласен.

Не отрывая взгляда от приближавшегося судна, Катон размышлял о том, была ли у Вителлия хоть одна причина дать ему это задание, кроме надежды на то, что он с него не вернется.

Подойдя примерно на сотню шагов, трирема развернулась против ветра. Весла замерли, потом втянулись в корпус, и почти сразу же с борта спустили маленький ялик. Он заплясал на волнах, явно стараясь не попасть в зону поражения катапульты, и, приблизившись, остановился возле римского судна. Высокий, тощий юнец во фригийском колпаке, из-под которого выбивались черные кудряшки, сидя на банке ялика, поднес ладони ко рту и крикнул по-гречески:

— Посланник на борту?

Катон подошел к ограждению и поднял руку.

— Я здесь.

— Деньги с тобой?

— Да.

— Поплывешь с нами.

Парень отдал приказ своим гребцам, и ялик направился прямиком к биреме. Один из пиратов держал наготове абордажную лестницу.

Катон обернулся к ближайшему бойцу.

— Ступай вниз. У меня под койкой сундучок. Принеси сюда.

Боец отсалютовал и поспешил к люку, ведущему к маленькой кормовой каюте. Катон перебрался через бортовое ограждение, свесился и нащупал ногами подставленную снизу лестницу.

— Эй, римлянин, — послышался голос снизу. Катон опустил взгляд, и юнец во фригийском колпаке погрозил ему пальцем: — Никаких мечей.