Пророчество Двух Лун

Гальен опустил голову и повис на своих путах: он потерял последние силы. Начальник стражи поднял взор на Лумеля.

— Я заберу его и закрою в комнате. У него будут связаны руки и ноги, так что он не сбежит. Сдается мне, разговоры следует перенести на завтра. Сегодня он не скажет нам ни слова, даже если и захочет.

— Зато я могу сказать, и очень многое, — объявил Лумель.

— Хорошо, — подумав, решил начальник стражи. — Входим в замок. Вы располагаетесь на постой. Пленника я забираю. Завтра герцог вас примет.

— Только утром, пораньше, — предупредил Лумель. — Нам нужно возвращаться на работу.

* * *

Однако герцог предпочел разобраться в ситуации с горняками сразу же, едва только ему доложили о случившемся, не дожидаясь утра. Для начала Вейенто потребовал, чтобы к нему привели Гальена.

— Он почти обезумел, — предупредил начальник стражи, — Вряд ли сможет объяснить что-нибудь связно.

Вейенто не стал ни возражать, ни настаивать, просто повернулся к начальнику стражи спиной и стал ждать. Поэтому спустя несколько минут Гальена втащили в кабинет его сиятельства и бросили там на пол.

Герцог медленно обратил взгляд на распростертого сержанта.

— Сядь, — приказал он. — Не смущайся, садись прямо на полу. Прислонись спиной к стене. Мне нужно, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Потом можешь отдыхать.

— Хорошо, — невнятно пробормотал Гальен.

— Ты пытался захватить продовольственный обоз, предназначенный для шахтерского поселка? — спросил герцог.

— Да.

— Почему?

— Контракт… — Гальен потянулся к своей рубахе, где по-прежнему лежали документы.

— Ты провиантмейстер?

— Да.

— Почему ты не поехал в то место, которое было указано в контракте?

— Там случилось землетрясение.

— Ты просил о помощи в поселке?

— Да.

— Тебе отказали?

— Да.

— Они имели на это право. Но как ты догадался, что обоз должен подойти вот-вот?

— Не было дыма над кухней… И этот Лумель явно ожидал прибытия телег с хлебом и прочим. Это очевидно, — выговорил с трудом Гальен.

— Ты сообразителен, но глуп, — сказал герцог. — Нападение не удалось, насколько я вижу.

— Сперва удалось. Они отбились потом, — отозвался Гальен.

— Где твои солдаты?

— Убиты.

— Все?

— Нет, есть раненые. Не знаю сколько. Они остались в поселке.

— Как же ты уцелел?

Гальен долго молчал, прежде чем ответить на этот вопрос. Он пытался придумать что-нибудь красивое, достойное. «Отбился», «случайность», «просто нас учили сражаться, вот я и…» Но ничто не шло на ум. И Гальен просто ответил правду:

— Спрятался под телегой.

— Умно. — Герцог пожевал губами. — Ты ведь дружок этой женщины-сержанта, Аббаны?

— Да. — Гальен удивился тому, что герцог осведомлен об этом. Впрочем, чему удивляться! В своих владениях Вейенто знает обо всем.

— Она умна, как и ты. И глупа не меньше твоего. Вы оба мне подходите. Я не выдам тебя Лумелю, хотя он сейчас будет просить об этом. Скажу, что ты подлежишь военному суду и что разбираться с тобой будет Ларренс.

— Спасибо, — пробормотал Гальен, закатывая глаза.

— Можешь отдыхать, — позволил Вейенто.

Гальена утащили, а герцог распорядился позвать к нему горняков.

* * *

Слух о произошедшем уже разошелся по всему замку среди солдат. Поначалу люди Ларренса отказывались верить в услышанное. Как? Для них нет продовольствия? И не будет? Да еще восемь человек погибли?

Постепенно возле шахтеров, прибывших вместе с Лумелем, начали собираться вояки. И те и другие поглядывали друг на друга с подозрением. Потом начались всякие разговоры.

— Эй, это правда, что, если шахтер сломает в забое руку, другие добивают его ударом молотка по голове, чтоб не мучился? — спросил один из солдат.

— Что? — возмутился молодой шахтер.

— Да то, что слышал! Мы про вас знаем… Вы ведь лазаете к гномкам под юбки, поэтому у вас и волосьев на лобке нет… Гномки любят выщипывать. Что, не так?

— Молчи, — прошипел один из шахтеров и взял было товарища за руку, но тот стряхнул его руку и взорвался:

— Ты, ублюдок! Это твоя мать твоему отцу выщипывала…

Он не закончил: раздался хруст — сильный удар кулаком выбил шахтеру зуб.

Молодой человек взревел и набросился на обидчика, плюясь кровью и обломками зуба. Солдат не остался в долгу. По счастью, никто не был вооружен: люди отдыхали в конце дня и готовились уже отойти ко сну. Тем не менее драка закипела мгновенно.

Замелькали факелы. Прибежал офицер:

— Немедленно прекратить!

Ему ответили злобным ругательством, и он ударил сквернослова по голове жезлом. Но разъяренный солдат, вместо того чтобы успокоиться, схватился за жезл и дернул. Офицер повалился на землю, и ему тут же намяли бока.

Факелы метались в темноте, раздавались утробные вскрики, в воздухе повис стойкий звериный дух разгоряченных тел.

Сквозь сумятицу свалки один солдат, рослый и белобрысый, вдруг расслышал знакомый голос:

— Эй, я здесь! Выпусти меня!

Он остановился, смел со своего пути нескольких шахтеров, сделав это без особенного труда, и вырвался из клубка дерущихся. Прислушался. Неужели ему не почудилось и он действительно услышал, как зовет танцовщица? Но где она? И почему ее надо «выпустить»?

— Ингалора! — позвал он, громовым ревом перекрывая шум потасовки.