Прорицатель

— Как раз недавно вспоминал тебя, дочка. Проходи, — хотя Хромой Ревв не был совсем уж стариком, он всех девушек и женщин моложе себя без разбору звал дочками. — Небось на рынок торопишься? — спросил он, когда отошёл в глубь дома, неуклюже подволакивая правую ногу.

Атти, прикрыв дверь, взглянула на свои корзинки: одну — с шитьём и другую — с выпечкой. Да уж, она торопилась. Хотелось бы добежать до рынка раньше, чем пирожки окончательно остынут.

Они поднялись на просторный чердак, где на бесчисленных насестах обитали голуби. Здесь всё прозябало в помёте и перьях, так что Атти, любившая чистоту, только хмурилась. Зато Ревв был, как всегда, сам не свой от радости.

— Совсем замёрзли мои красавицы, — любовно сказал он, кроша хлебную корку для одной из белых голубок. — Ну ничего, скоро потеплеет...

— Для меня ничего нет? — спросила Атти, сдерживая нетерпение.

— Сейчас посмотрим, — так же неспешно Ревв прошёл в угол, где грудой были сложены запечатанные свитки, и принялся в них копаться. Атти вздохнула; она уже собралась предложить помочь (ни на что, собственно, не надеясь), когда Ревв вдруг провозгласил: — Вот, держи, дочка. Из Города-у-Белого-камня, для Атти эи Онир, Город-на-Сини, Улица Кожевников.

— Город-у-Белого-камня? — с недоумением переспросила Атти; сердце отчаянно заколотилось. Выходит, Мей уже не в Долине. Или Эйтон — не в Городе-над-Озером. Что это может значить?

Немного дрожащими пальцами она взломала печать и развернула свиток. Ей всегда тяжело давались длинные тексты (короткое обучение девочек в Городе-на-Сини давало только азы грамоты и счёта), но это письмо она прочла легко и внимательно, вчитываясь в каждую букву. Писал Эйтон — тот, с кем они обручились перед богами и людьми.

«Здравствуй, дорогая Атти.

Я думаю, ты удивишься Городу, откуда пришло это послание. Но не волнуйся, со мной всё в порядке — здесь я просто нашёл более прибыльное место. Я уже довольно-таки богат, а скоро накоплю ещё большую сумму. У меня свой домик и много друзей.

Мне сложно говорить это, но забудь меня, милая Атти. Я нашёл новую жизнь, лучше прежней, и не хочу возвращаться. Я никогда бы не оставил тебя в других обстоятельствах, но теперь ты свободна. Прости меня и больше не жди.

Надеюсь, что с госпожой Кейлой и Меем всё хорошо.

Желаю тебе счастья, Атти.

Эйтон аи Фелм».

Атти дочитала до подписи. Перечитывать ей не хотелось.

«Я не буду плакать», — сказала она себе. Никто, кроме мамы и Мея, её слёз не стоит.

Но глаза щипало, и что-то глухо болело в груди — так, будто её ударили.

— Что с тобой, дочка? Может, тебе воды? — засуетился Хромой Ревв.

* * *

Риэти ойкнула, когда неосторожный взмах кухонным ножом чуть не пришёлся ей по пальцу. Она нарезала овощи для похлёбки и задумалась. Риэти озабоченно посмотрела на свои руки — тонкие и ухоженные; таким позавидовала бы любая леди. Она совсем не хотела портить их порезами.

В следующий миг в кухню ворвалась госпожа Тейно с раскрасневшимся от волнения лицом и суетливо заносилась по помещению в поисках не то соли, не то горшков со специями.

— Твой батюшка уже идёт, дорогая; ступай, займись своими делами, я тут быстрее тебя всё закончу, — и госпожа Тейно ласково, но настойчиво вытолкала дочку за дверь.

Риэти вздохнула и ушла в спальню. Странно, что отец так рано возвращается.

Ей было тоскливо — может быть, от того, что её не покидала скука, а может быть, от того, что тот увалень, Теиг аи Дерро, не заходил уже третий день. Она даже не заметила, когда успела так сильно к нему привыкнуть.

Он смотрел на неё с преданным обожанием, точно ручной зверёк, и развлекал забавными историями. Частенько Теиг даже дарил ей сладости и милые безделушки; хоть Риэти и уговаривала его не делать этого (она знала, что сапожник Дерро — беспробудный пьяница и к тому же игрок в кости), ей всё равно было приятно.

Но, к сожалению, Теиг был ещё и живым напоминанием о Мее.

Под большой тайной он поведал ей, что Мей действительно поехал учиться к Отражениям и вернётся нескоро — если вернётся вообще. Значит, у него есть Дар — эта древняя и могущественная сила. Когда-нибудь Мей станет волшебником, и все женщины Обетованного будут мечтать о нём, а градоправители и лорды — искать его покровительства. Тогда-то он и забудет свою Риэти; а возможно, что и уже забыл.

Она старалась вспоминать о Мее как можно реже.

— Риэти, ты здесь? — спросил отец, заглядывая в комнату. Она отошла от окна, возле которого стояла.

— Добрый вечер, папа.