Пропавший

– А ты все-таки представь себе, что за этим последует. Где тогда будет столица? – При этих словах Кристоф ткнул пальцем себе под ноги. – Вот здесь, в Берлине, конечно. Представляешь себе, какое тогда развернется строительство, какой центр экономического могущества внезапно возникнет у нас под ногами! Какие средства окажутся в нашем распоряжении! Да иностранные инвесторы на коленях будут нас умолять, чтобы мы взяли в управление их капиталы. Речь идет о миллиардах, несметных миллиардах! Вот от каких возможностей мы собираемся бежать. Вот какие перспективы мы для себя закроем, оставив такие выгодные позиции.

– Похоже, ты все это давно обдумывал.

– Денно и нощно! Такие шансы, как этот, открываются только раз в жизни. Один мой коллега по банку пошутил как-то, что в Россию вернутся олигархи. Возможно, он был прав, сам того не сознавая. И почему то же самое не может произойти здесь? Мы стали бы королями воссозданной Великой Пруссии! Наши флаги будут развеваться на каждом строительном кране новой столицы, и это будет только началом! – закончил Кристоф с широкой улыбкой.

Браун осушил свой бокал и поставил его на стол.

– А как остальные члены консорциума?

– Если все это сбудется, они перестанут быть нашими союзниками, а сделаются злейшими конкурентами. Я думаю, что шансы шестьдесят на сорок в нашу пользу. Но одно можно сказать точно: если эта страна перейдет на рыночную экономику, то все мы разделимся на тех, кто вовремя угадал и взял в свои руки, и… – Он поднял на Брауна тяжелый взгляд. – Сначала народ будет ликовать, что добился свободы, а потом они поймут, что, кроме нее, им больше ничего не досталось. Те, кто ничего не имеет, станут рабами новой эры. Такого будущего я не желаю ни себе, ни своей семье. Налить еще?

Браун кивнул:

– Но что мы скажем нашим… нашим партнерам?

– А ничего! Мы будем содействовать осуществлению плана побега, а когда настанет решающий день, нас там не окажется. Я уверен, что остальные будут так заняты мыслями о том, сумеют они или не сумеют пересечь границу, что о нас и не вспомнят. Удастся ли им смыться за границу или нет – не имеет значения. В любом случае мы будем от них избавлены.

Кристоф поднял бокал, и все трое чокнулись. Браун рассыпался перед Леной в комплиментах, какой у нее талантливый муж, называя его гением и настоящим стратегом.

Хауссер был ошеломлен услышанным. Он с удовольствием взял бы сейчас оставленный в спальне служебный пистолет и пустил бы Кристофу пулю в лоб. Все это время он с нетерпением ожидал завершения дела, а тут этот негодяй взял и спутал ему все карты своим отказом от первоначального плана! У Хауссера было такое ощущение, словно Кристоф с самого начала водил его за нос так же, как дружков-заговорщиков, и его чувство к нему можно было выразить только одним словом – ненависть!

25

Кристиансхавн, апрель 2014 года

Под звуки песни «Unbreak My Heart» Йонсон обходил с подносом столики в зале, разнося стаканы с бурбоном. Была среда. Неизвестно, кто из постоянных посетителей кинул в музыкальный автомат пятерку, чтобы послушать под дождичек классический плач по несчастной любви в исполнении Тони Брэкстон. Раздав последние стаканы, Йонсон вернулся за стойку, перед которой на высоких табуретах сидели Томас и Эдуардо. Эдуардо набирал на лэптопе статью для «Информации». Он давно пропустил все сроки для сдачи очерка о макроэкономических вызовах, встающих перед странами третьего мира.

– Что отмечаем? – громко спросил сидящий в дальнем конце зала Нильс Синезубый, у которого, вопреки прозвищу, во рту почти не осталось зубов.

– Ворон выплатил кредит за «Бьянку», и теперь наконец-то яхта принадлежит ему.

Нильс приветственно поднял стакан:

– Поздравляю, шкипер! Может, одолжишь мне пять сотен?

Томас подмигнул ему и опрокинул стакан в знак того, что никогда такого не будет.

– Ну так что? Значит, теперь все в порядке? – спросил Йонсон, пригубив из чашки кофе. – Получил деньги и все утряслось?

– Во всяком случае, квартира продана, а «Бьянка» – моя.

– На жизнь-то что-то осталось?

– Немного есть, кроме того – кредит по текущему счету, так что все о’кей.

Томас кивнул на пустую бутылку «Хоффа». Йонсон извлек из запасов и поставил перед ним новую. Из дальнего конца зала его позвал Нильс, и Йонсон не спеша направился выполнять его заказ.

Томас вынул из кармана и вертел в руке визитную карточку Луизы. В последние пару дней он все время собирался ей позвонить, но не решался, не зная, что сказать. В том, что говорил Миккель, для нее не было ничего нового. Томасу очень хотелось ей как-то помочь, но ничего толкового он не мог придумать. Что делать! Придется сообщить то, что есть.

Заметив у Томаса визитную карточку, Эдуардо перестал набирать текст:

– Что ты там мусолишь?

– Ничего, – сказал Томас и хотел спрятать карточку.

Но Эдуардо быстрым движением выхватил ее у него из руки. Поднеся карточку к маленькому светильнику над стойкой бара, он широко ухмыльнулся:

– Это же та самая, которая заходила к тебе на яхту. О-ля-ля! Луиза Слотсхольм, архитектор!