Пропавшая нимфа

– В Лианкуре. Я вышел оттуда сегодня утром. Андре просил передать, что «последнюю дверь труднее всего открыть».

Я не знал расшифровки этой фразы, но она послужила паролем.

Услышав ее, Пастель покачал головой и засмеялся.

– Прости, что я так плохо тебя встретил. Во всем виноват этот путаник, бармен Луи. Он вообразил, будто ты легавый.

Между заключенными было принято обращаться друг к другу на «ты», поэтому я понял, что он отнес меня к «своим», и спросил с улыбкой:

– Отчего же он так подумал?

– А черт его знает… обожди, я сейчас вернусь.

Через три минуты он пришел с бокалами и бутылкой хорошего вина.

– К сожалению, у меня нет собственного бара в кабинете, не то что в американских фильмах.

Он наполнил фужеры до краев и поднял свой.

– Будем здоровы! А теперь скажи, чем я могу помочь?

– Понимаешь, я влип, мне надо срочно уносить ноги. Необходим паспорт, и побыстрей.

Он отпил глоток вина, не переставая вглядываться в меня.

– Могут пришить мокрое дело. Полиция воображает, будто я…

Он поднял руку, прерывая меня.

– Это неважно, прочее меня не касается. Ты пришел от Мейнеля, и точка. Я не дам погибнуть человеку, которого прислал мой друг. А если я тебя разглядываю, так это затем, чтобы решить, какой паспорт тебе подойдет. Фотокарточки-то нету небось?

– Об этом я просто не подумал.

– Документ нужен немедленно?

– Если возможно.

Видя мою нерешительность, он сказал:

Этот кабак у меня всего три месяца, и легавые сюда еще носа не совали. Как ты заметил, клиентура – молодежь, ведет себя смирно, ни драк, ни скандалов. Сам я работал по автомобильной части, отсидел пять лет в Клерво. Можешь мне поверить, Лианкур – дворец по сравнению с той дырой. Если случайно станут прочесывать все подобные заведения,то тебя скорее зацапают здесь, чем в другом месте, ну а меня прикроют. Поэтому иди-ка в общий зал, вид у тебя вполне приличный. Так оно будет спокойнее.

Он провел меня к столику, затем подошел к бармену. Тот вскоре принес бокал, бутылку белого вина, какую-то закуску и смущенно сказал:

– Извините, я здорово накололся. Принять вас за легавого было непростительной,ошибкой. Так опростоволосился…

Он сокрушенно покачал головой и вернулся за стойку.

Я потягивал вино, безразлично глядя на танцующих. Девица за соседним столиком покачивалась в такт музыке. Заметив меня, она крикнула:

– А вам не хочется потанцевать?

Ей было лет восемнадцать, не больше, блондинка с полным румяным лицом. Я невольно засмеялся.

– Боюсь, что мне это уже не по возрасту!

– Для танцев возраста не существует, – убежденно возразила она. – Я знаю двадцатилетних парней, которые по сравнению с вами развалины.

Поскольку это было похоже на комплимент, я принял подобающе скромный вид. А когда бешеный ритм сменился плавным блюзом, я подошел к ней.

– Вот, пожалуй, единственный танец, который я рискну исполнить.

Она радостно вскочила мне навстречу, и мы присоединились к толпе, сгрудившейся между столиками. Я не опасался за свое умение танцевать, ибо единственное, что мы могли делать в такой тесноте, – это раскачиваться на одном месте из стороны в сторону, стараясь не наступать на ноги соседям.

Партнерша объяснила, что у нее была назначена встреча с неким Роже, но после их бурного разговора по телефону она решила обидеться.

– А мне наплевать, – закончила девица, – я была уверена, что найду, с кем провести вечер.

Полагаю, если бы эта наивная толстушка знала, что я только сегодня утром вышел из тюрьмы и теперь, возможно, меня уже разыскивает полиция, она не с таким восторгом танцевала бы со мной.

Наконец вернулся Пастель, подмигнул мне и зашел в свой кабинет.

– Очень огорчен мадемуазель, но мне приходится вас покидать…

– Как, уже?

– Матушка не разрешает поздно возвращаться домой. Она считает, что для меня это неприлично, – рассмеялся я.

Проходя мимо бармена, я хотел заплатить за угощение, но тот обиженно воскликнул:

– О, нет, нет. Это за счет заведения.

Пастель встретил меня плутовской улыбкой.

– А ты не теряешься, как я погляжу.

– Современная молодежь сама вешается на шею… Тебе удалось что-нибудь устроить?

– Думаю, это сойдет.

Он протянул мне паспорт на имя месье Жана Бурселя, родившегося в Монсе в 1920 году. Человек на фотографии имел со мной отдаленное сходство.

– Это самый подходящий из всех, что у нас были, – сообщил Пастель. – Если бы ты не спешил, можно было бы подыскать и получше. Во всяком случае, он не фальшивый. Его свистнули у одного парня в метро.

Если меня разыскивает полиция, придется ловчить, но они наверняка еще плавают, точных данных не имеют, поэтому такой паспорт может вполне сойти.

– Ты уедешь из Парижа?

– Это необходимо.

– Что я могу еще сделать для тебя?

– Не найдется ли мне пристанища в районе Лазурного берега?

Он подумал и ответил:

– Думаю, найдется. Сходи от меня к Шарлю Кусселли. У него приморское бистро в Каннах, улица Антиб. Называется «Пальма».

– А нельзя нацарапать ему пару слов? Вдруг не поверит?

– Откровенно говоря, в подобных случаях писать небезопасно и я предпочитаю этого не делать. Просто позвоню ему завтра утром. Как тебя зовут?

– Доктор Тзд Спенсер.