Пропавшая нимфа

– Для полиции оно давно закончилось, там нашли и осудили виновного. Но, к несчастью, я с этим не смирился, меня не устраивает роль козла отпущения.

– К чему же это приведет?

– Послушай, я просто защищаю собственные интересы.

Лучше бы мерзавцы, ограбившие лабораторию, убили меня тогда, чем превращать в изгоя на всю жизнь. Исключение из списка врачебной корпорации означает конец медицинской карьеры, а ведь именно в этом и был весь смысл моей жизни. На мне висит судебное дело, его так же невозможно сбросить с себя, как избавиться от проказы, разрушающей тело больного. Да, да, это отвратительное позорное клеймо навечно приросло ко мне и уйдет вместе со мной в могилу. Да и сам я не могу избавиться от воспоминаний о пяти годах, проведенных в тюрьме. И успокоюсь, только добившись истины.

– Но у тебя на это не более одного шанса из ста!

– Даже будь у меня один из тысячи, я бы и то его использовал. В конце концов, мне нечего терять.

– Как это нечего? А меня? – Она подошла с серьезным лицом. – Я люблю тебя, Тэд. Люблю с той минуты, как мы познакомились. Но ты был женат, и я не смела открыться. А теперь свободен и юридически, и морально. Мне безразлично, что ты сидел в тюрьме и исключен из рядов врачей. Если только хочешь, я всегда буду рядом с тобой, и тебе не найти более верной и преданной жены.

Анна, красивая, молодая, была настоящей наградой за все мои переживания. К тому же я только что убедился, какая это любовница… Впрочем, стоит ли об этом говорить?

Её признание взволновало меня своей откровенностью, величием гордой женской любви и чистоты. Я мог ответить только одним: прижать ее к груди.

– Я тоже люблю тебя и буду счастлив провести рядом с тобой всю жизнь, но наши чувства здесь ни при чем. Нужно найти виновных, просто необходимо! Как ты не понимаешь?

Некоторое время она молчала, потом со вздохом отстранилась от меня.

– Да, Тэд, понимаю. Но как практически это осуществить?

– У меня было достаточно времени для размышлений, целых пять лет. Есть два человека, которые непременно в курсе этого дела. Марсель и Моника Вотье.

– Кто такой Марсель?

– Молодой механик из гаража, которому я передал машину для профилактического осмотра и текущего ремонта накануне моей поездки в Бельгию. Он должен был смазать ее, почистить, подвинтить, сменить масло и прочее. Я не присутствовал при этом и забрал машину накануне, в шесть вечера. У него было вполне достаточно времени отделить кожаную обивку от дверцы и спрятать под ней пакеты с наркотиком.

– А он бы согласился на такую подлость?

– Во-первых, совсем не обязательно это сделал он сам. Преступник мог услать его из гаража под каким-то благовидным предлогом и все совершить лично. А во-вторых, за большие деньги можно пойти на многое. Во всяком случае, Марселю известно нечто, и я не сомневаюсь, что он мне об этом расскажет.

– Если захочет!

– Ничего, я сумею заставить его говорить.

Увидев выражение моего лица, Анна перевела разговор на другую тему:

– А Моника Вотье?

– Эта шлюха отказалась подтвердить, что я был у нее между одиннадцатью и часом ночи. Думаю, ее показания сыграли основную роль. Хотя судья и не был уверен в моем участии в ограблении лаборатории, но и доказательств противного не имел. Вот почему я получил максимальный срок по этой статье.

– Почему же она скрыла правду?

– Потому что кто-то был в этом заинтересован.

– Кто же?

– Именно это мне и предстоит узнать.

Я снял телефонную трубку и набрал номер, запечатлевшийся в моем мозгу на всю жизнь, мысленно моля бога, чтобы Моника никуда не переехала.

– Алло, слушаю.

Я облегченно вздохнул: это был ее голос.

– Мадемуазель Моника Вотье?

– А со мной кто говорит?

– Мне хочется лично с вами побеседовать. Могу я зайти через полчаса?

– Но кто это? – удивленно повторила она.

Подумав, я решился:

– Тэд Спенсер.

Наступила тишина.

– Как вы сказали?

– Тэд Спенсер. Вы прекрасно разобрали мое имя. Не надо притворяться.

– Да, да, конечно… Но я не хочу вас видеть… Нам не о чем разговаривать.

– Возможно, вы считаете так, но мне потолковать есть о чем. А поскольку это необходимо, предпочитаю немедленно.

Было слышно, как часто она дышит в трубку.

Я добавил:

– Не бойтесь, это будет вполне дружественная встреча. Меня осудили давно, наказание я отбыл, так что у вас нет оснований для страха. Все в прошлом!

– Да, конечно… Но только не сейчас. Лучше я вам позвоню сама. Только куда?

– Мне некуда звонить. Я говорю из автомата. Встретимся, скажем, через два часа. Такое устраивает?

– Ну… возможно.

– Чудесно, тогда в семь вечера я буду у вас.

Я повесил трубку раньше, чем она смогла ответить.

Анна с удивлением, посмотрела на меня.

– Почему ты говорил, что звонишь с улицы?

– Не хотел давать твой номер телефона. Это мое личное дело, не надо тебя в него вмешивать.

– Если ты меня любишь, то все касающееся тебя в равной степени относится и ко мне.

Не желая бесконечно спорить, я решил, что нужно раз и навсегда поставить все точки над «i».