Пропавшая гора

— Бросить все, — вмешивается младший партнер, — вещи, животных, повозки! Это ужасное несчастье. Сеньор Висенте, мы можем защитить свой лагерь; наши люди хорошо вооружены.

— Это невозможно, дон Роберто; невозможно, несмотря на все наше вооружение. Судя по тому, что я видел, индейцев сотни против наших десятков; их достаточно, чтобы со всех сторон окружить наш лагерь. И даже если бы мы днем могли их удерживать, ночью они подползут и подожгут лагерь. Фургоны, палатки, вещи — все у нас сухое, как трут. Даже седла загорятся от первой же искры.

— Но откуда мы знаем, что эти индейцы настроены враждебно? Может, это какое-то дружественное племя. Опата?

— Нет! — нетерпеливо восклицает гамбусино. — Я видел достаточно, чтобы понять, что это не опата. Это не мирные индейцы. Это головорезы и почти точно апачи.

— Апачи! — подхватывает несколько слушателей. В их голосах страх. Слово «апачи» вызывает ужас у всех жителей Соноры. Все чувствуют словно прикосновение к коже головы ножа для скальпирования.

— Они идут с того направления, откуда могут прийти только апачи, — настаивает Висенте. — К тому же у них нет с собой вещей, нет женщин и детей. Все мужчины, вооруженные всадники.

— Если это так, — мрачно говорит дон Эстебан, — мы не можем ждать от них дружбы.

— И милосердия тоже, — добавляет золотоискатель. — И не имеем права его ожидать после того, как с ними обошлись капитан Джил Перес и его люди.

Все знают, о чем говорит Висенте: массовое убийство индейцев апачей отрядом мексиканских солдат, после того как бдительность индейцев усыпили ложным объявлением мира и обещанием безопасности, самое жестокое и кровожадное убийство в анналах пограничных войн.

— Я уже сказал: я уверен, что это апачи, — повторяет еще более настойчиво и выразительно гамбусино. — И ждать их здесь — просто безумие. Мы должны подняться на месу.

— Но будем ли мы там в безопасности?

— Как в крепости. Ни одна созданная человеком крепость не так сильна и надежна, как Серро Пертидо. Двадцать человек могут сдерживать сотни, даже тысячи. Каррамба! Мы должны поблагодарить святую деву за то, что дала нам такое безопасное убежище — дала в самый нужный момент.

— В таком случае воспользуемся им, — соглашается дон Эстеван после краткого совещания с партнером, который больше не возражает, хотя может потерять все. — Мы воспользуемся твоим советом, сеньор Висенте, и даем тебе право распоряжаться и делать все, что ты считаешь нужным.

— У меня только один приказ, твоя милость: arriba! Вверх — все и всё!

Глава VIII Трогательные прощания

Возбуждение, охватившее лагерь, сменяется быстрым хаотическим движением взад и вперед, сопровождаемым возгласами и криками. Тут и там в ужасе кричит женщина с ребенком на руках: ей показалось, что копье индейца вот-вот пронзит ее и ее ребенка.

Толпа людей бегом поднимается вверх по расселине, как муравьи. С галантностью, характерной для шахтеров и моряков, женщинам и детям позволяют подниматься первыми, с помощью мужей.

Все добираются до верха без серьезных происшествий, женщин оставляют здесь, а мужчины торопливо возвращаются. Трудно расстаться с ценной собственностью и любимыми вещами, еще трудней видеть, как все это переходит к ненавистному врагу; поэтому делаются усилия спасти все, что можно. Вначале думают только о своей жизни, но с полдюжины мужчин, которые в первые мгновения тревоги сели верхом и поскакали за выступ горы, чтобы лучше видеть местность, сообщают, что индейцев еще не видно. Значит, есть возможность забрать часть лагерного оборудования и все самое необходимое на случай осады.

— В первую очередь боеприпасы и продовольствие, — кричит в лагере Висенте, имеющий право отдавать приказы. — Берите еду для людей и то, чем можно зарядить ружья. Только потом все, на что хватит времени.

Зная, что женщины в безопасности, мужчины действуют быстро и энергично; и вскоре новый поток устремляется вверх по расселине — цепочка мужчин с грузом торопливо поднимается на вершину, оставляет груз и возвращается за новым. Некоторые остаются внизу, выносят вещи из фургонов и упаковывают их, чтобы удобней было нести. Тюки и ящики — все, что на вьючных мулах, — раскрываются, самое ценное достают и уносят; и через короткое время остается совсем немногое, кроме шахтерских инструментов и оборудования и более тяжелой домашней мебели.

Если бы Гремучая Змея знал об этом быстром опустошении лагеря его обитателями, он и его воины скакали бы быстрей. Но вот наконец они становятся видны. Конные часовые видят их, они скачут назад и соскакивают с лошадей.

В последний раз берут связанные веши, в том числе две палатки — шатер остается. Последнее беспорядочное бегство, все поворачиваются лицом к расселине и бегут по ней вверх.