Пропавшая дочь

– Они разбили камеры по всему городу. Если попросишь любого из тех детишек перечислить постоянно меняющиеся номерные знаки наших машин «наружки», они тебе с легкостью это сделают. Все прошлое лето из-за беспорядков улицы у нас патрулировали королевские морпехи. С тех пор преступники стали очень осторожны. И вот ты идешь в чертов «Коммодор» в солнцезащитной шляпе и устраиваешь стрельбу в клубном доме Короля Смерти. Ты думал, нам будет не до какого-то одиночки из-за всей этой жары и она станет для него прикрытием, да?

– Мне очень жаль. Этого не должно было случиться.

– Я уже где-то это слышал.

Полицейский учащенно дышал, отходя от собственного только что пережитого потрясения, и говорил быстро. Отец подозревал, что он принимает кристаллический мет.

– Можем лишь надеяться, что эта мясорубка окажет тебе большую услугу. Нам хватает своих доморощенных гангстеров. Но, со всеми этими новоприбывшими, это полный дурдом. И мы не думаем, что будет лучше. Преступникам здесь нравится. Королевский флот гоняется за их катерами по всему каналу и в сторону Атлантики от Корнуэлла. Ему приходится реквизировать любые плавсредства, имеющие подвесной мотор. Потом его отзывают в другое горячее место, и здесь начинается беспредел. Говнюки знают об этом. Подумай. Подумай, какое количество людей прибывает сюда и проходит через это место. Что мы можем сделать? Что мы можем сделать? Голландцы бегут в Бельгию, Францию и Норвегию, поскольку море уже плещется у их ног. Французы больше не хотят пускать к себе африканцев, и куда тем идти? Две подсказки. Остальные, греки и испанцы, теперь тоже должны куда-то деться. Здесь проводят выборы, и кто пройдет, мне не нужно тебе говорить. Весь мир движется на север, дружище. Правила меняются, как и общая атмосфера. Теперь каждая страна за себя. Что будет дальше? Каждый человек за себя? Думаешь, я шучу? Ты же видел новости. Нам пришлось заключить перемирие с половиной местных банд, но на самом деле тебе не от нас надо прятаться. Особенно после сегодняшней заварушки. У нас действительно нет на тебя времени, дружище. Но у других более длинные руки, а глаз и ушей столько, что нам и не снилось. Поэтому извини, что приходится тебе говорить, но это не способ искать здесь своего ребенка. Все слишком сложно. Ты не сможешь вернуться сюда. Отныне. После утренних событий. Должно пройти много времени. Понимаешь это? Тебе нужно остановиться.

Отец дал полицейскому выговориться. Он чувствовал, что у того, как и у него самого, скорость кровотока постепенно замедляется. В раскаленном салоне машины вся срочность и суровость словно вытапливались из их мыслей. На их место возвращался здравый смысл, и просыпалось недоверие. Они были взмокшими от пота, вымотанными от приливов адреналина, от драк и отступлений, тела будто налились свинцом. Из-за жары они вскоре станут вялыми и сонными, будто после обильного обеда с вином.

Закончив говорить, детектив надолго затих и уставился сквозь ветровое стекло. Спустя некоторое время он произнес:

– Мне не помешало бы выпить, – и достал из бардачка металлическую фляжку. – Черт, как жарко. Сорок пять гребаных градусов. Тебе тоже нечего сказать, да?

Отец был прекрасно осведомлен о тщетности, о которой говорил коп. А также о статистике и мизерных шансах, поскольку 2051 год был богатым на похищения детей. Тогда Отец научился возмущаться мировыми проблемами по своей причине. Он был способен сходить с ума лишь из-за потери своего ребенка. У него не было времени на Бангладеш, даже когда восемьдесят процентов его территории оказались под водой. Как и на Грецию и Испанию с их пожарами. На Африку, для которой это был всего лишь еще один трудный год. На Китай с его засухой. У него не осталось в голове места, чтобы представить количество людей, вынужденных мигрировать. Снова охваченная огнем Австралия. Жители Центральной Америки, погибшие у Американо-мексиканской стены после прихода мормонов к власти. Ничто из этого не имело для Отца значения, разве что служило жестоким маневром, отвлекающим людей от одной пропавшей в Девоне четырехлетней девочки. Его солипсизм был планетарных масштабов. Он бросил бы вызов любой матери или отцу маленького ребенка, кто думал бы иначе.

Наконец Отец ответил:

– В 2051-м в этой стране было зафиксировано триста восемьдесят тысяч случаев пропажи детей.

Офицер повернул голову и оглянулся через плечо. На непроницаемом лице читались лишь привычная уже усталость, смешанная с раздражительностью.

– Семеро из десяти вернулись домой через двадцать четыре часа. Многих сирот из лагерей было сложно отследить, но большинство вернулось домой. Из тех детей, которые по-прежнему числятся пропавшими, пять тысяч были похищены. Половина из них тоже возвращалась через семьдесят два часа. В основном они похищались членами семей. В этом было замешано множество рассерженных и разведенных отцов и матерей. Моя маленькая дочь не вернулась домой. Многие из похищенных были найдены позже, у дальних или близких родственников, живыми и здоровыми. Моя дочь не была найдена.