Пропасть

Поднявшись к себе, Лика только собралась принять душ, как в дверь постучали.

— Да, войдите! — дрогнувшим голосом ответила она.

В палату вошла Валерия Львовна.

— Как ты себя чувствуешь, Лика? — с порога спросила она.

— Нормально, только к маме хочу. Она сегодня приезжала, но не одна. Я волнуюсь за нее, — просто ответила девушка.

— У нее как раз все в полном порядке, а ты, как только пройдешь полное обследование и реабилитацию, поедешь домой. Твоя мама — молодец, вовремя спохватилась и привезла тебя к нам. Уверена, ты поправишься и уже больше никогда в жизни не вернешься к тому кошмару, который пережила.

— Я и сама не хочу. Только мне кажется, у мамы появился мужчина. Вдруг получится как с Александрой?

— Не поняла! А что случилось с Александрой? Ты с ней общалась?

— Да, она рассказала, что ее изнасиловал ухажер ее матери.

— Бред! Ничего этого не было, наоборот, девочка обкурилась и попыталась соблазнить отчима. К счастью, он быстро сообразил, в чем дело, и привез ее к нам. Саша вообще девочка сложная, а когда у нее появился братик, сбежала из дома.

— Но она сказала, что у ее мамы есть любовник на десять лет моложе!

— Тоже неправда, не моложе, а старше, и не любовник, а отчим. И брат есть, которому скоро исполнится три года.

— Разве не отец ее устроил в клинику? — задала вопрос Лика.

— Конечно нет. Я же говорю, отчим. А отца у Саши нет, он умер, когда ей не было и года. Отравился метанолом. Пил крепко, на работе достал спирт, но он оказался метиловым. Спасти его не успели. Мама воспитывала ее почти до десяти лет одна, а затем повстречала мужчину, вышла за него замуж, родила ребенка. Если бы не плохая наследственность, у Саши вообще была бы образцовая семья. А что она тебе наговорила?

— Да так. Ерунду всякую, — задумчиво ответила Лика.

— Не слушай ты ее, мы пытаемся ее лечить, но беда в том, что она не хочет. Ее к нам привозят уже второй раз. Сейчас ей семнадцать. Когда она впервые сбежала из дома, ей только исполнилось пятнадцать. Ее отчим тогда весь город на ноги поднял. Нашли ее в притоне, обкуренную, невменяемую. Нам удалось на время ее восстановить, но наркомания тем и страшна, что, пока сам человек не осознает пагубность болезни, не бросит. Врачи могут только помочь выздороветь.

— То есть вы хотите сказать, что я тоже потеряна навсегда? — испугалась Лика.

— Нет, что ты. У тебя, милая, совершенно иная мотивация. Конечно, нельзя курить, употреблять спиртное. Но в остальном — ты вполне нормальная девушка.

— Только справка у меня будет на всю жизнь. Где черным по белому написано: наркоманка!

— Нет, ничего у тебя не будет. О нашей тайне никто не узнает. В справке будет написано, что ты проходила лечение, скажем, по поводу воспаления легких, или что-нибудь иное, достаточно безобидное. Не волнуйся об этом. Мы не разглашаем информацию о наших пациентах. Только, пожалуйста, больше не общайся с Александрой. Договорились?

— Хорошо. А когда меня выпишут?

— Как только я буду уверена, что ты не начнешь все сначала. Спокойной ночи, Лика.

Тимоха гнал машину как сумасшедший, будто только что увидел собственную смерть. Он даже предположить не мог, что все так получится. Просто заехал узнать, когда будет грузиться фура, и увидел такое, от чего волосы встали дыбом. Никогда раньше Тим не видел этого в реальной жизни, разве что в кино. Но на экране кровь и выпущенные кишки выглядели скорее заманчиво, а тут еще запах. Дурманящий запах свежепролитой крови. От одного запаха уже можно было сойти с ума. И тело Саньки, пришпиленное к стене, словно букашка. Ничего более дикого Тим в жизни не видел.

Он сразу понял, чьих это рук дело. Только хозяева груза могли поступить так. А ведь Санька — всего лишь посредник, в его задачу входило оформить документы и зарядить очередную фуру на Европу. Что же пошло не так? В чем он мог провиниться перед хозяевами, если его так жестоко убили? Ведь его, вероятно, пытали! Иначе откуда столько крови? И эти порезы на груди, на руках! Что-то произошло, знать бы — что именно.