Пропаганда 2.0

Аненербе современные исследователи называют think tank’ом, продвигавшим идеи германского превосходства [28]. Но важно подчеркнуть и то, что этой идее не могло быть сопротивления, поскольку любая альтернативная точка зрения подавлялась даже не информационно, а физически. И это одна из главных характеристик тоталитарного государства и его пропаганды, когда информационное и виртуальное пространства контролируются физическими методами, то есть методами другого пространства, от цензуры до репрессий.

Какие можно выделить точки перехода идеологии в пропаганду? Нам представляется, что они таковы:

– рациональная, работающая с потоками знаний: школа, университет, исследовательский институт, что вело к созданию знаний, совмещенных с идеологией;

– эмоциональная, где рождались литература и искусство, «начиненные» идеологией;

– информационная, когда новости создавали и удерживали модель мира, опирающуюся на пропагандистские конструкции;

– социальная, реализуемая созданием кружков, общественных объединений, которые базировались на пропаганде.

В результате возникал высокий уровень системности, при котором ответ на любой вопрос мог быть выведен из модели мира, выстроенной идеологией и пропагандой. Кстати, известный британский историк Э. Хобсбом как-то заметил, что с исчезновением марксизма исчез и системный взгляд на историю.

Была ли эффективной немецкая пропаганда того времени? Часть исследователей оценивают ее эффективность скептически по отношению ко всем социальным группам, кроме рабочих, другие видят ее успешность тогда, когда она опиралась на традиционные немецкие предубеждения (национализм и антибольшевизм).

Британский историк пропаганды Д. Уелч (см. о нем [29]) считает, что пропаганда усиливала общую поддержку Гитлера, но не его отдельные виды политики типа антисемитизма, а некоторые из них вообще рассматривает как антипродуктивные, например, антицерковную пропаганду.

Уелч подчеркивает очень важную характеристику пропаганды [30]: «Успешность» пропаганды не следует измерять только в терминах ее способности радикально изменять мнения и отношения. Пропаганда также во многом состоит скорее в подтверждении, а не в изменении общественного мнения».

Но на это согласие он смотрит довольно широко: «Пропаганда режима была достаточно прагматичной, чтобы понять, что выполнить ее политику возможно, только если части сообщества, оппозиционные режиму, останутся молчащими. Насилие и террор сыграют здесь важную сдерживающую роль. Но несмотря на это, мне представляется, что когда нацисты были уже у власти, запущенные ими экономические и социальные программы по улучшению жизни и изощренное использование пропаганды в «закрытой» среде послужили тому, чтобы обеспечить по крайней мере «пассивную» поддержку режима».

Уелч считает, что в трансформации немецкого общества были задействованы три силы. С одной стороны, легальная власть государства, включая контроль над госслужбой, полицией и вооруженными силами. С другой – были широко использованы террор и насилие вне закона, когда штурмовые отряды хватали людей и забирали собственность. И только третьей составляющей была пропаганда.

Он подчеркивает, что продвижение доктрины народности (völkisch), пришедшей из немецкого романтизма XVIII века, опиралось на следующие четыре компонента:

– призыв к национальному единству, где общество важнее индивида;

– необходимость расовой чистоты;

– ненависть к врагам, в первую очередь, к евреям и большевикам;

– харизматическое лидерство.

В другой своей работе по пропаганде Уелч обращает внимание на то, что в Первую мировую войну у Британии была сильная пропаганда, а у Германии ее не было. И на это обратил внимание Гитлер, создав министерство пропаганды, как только пришел к власти, считая именно пропаганду причиной поражения Германии.

Он пишет следующее [31]: «Пропагандисты оценивают контекст и аудиторию, используя любые методы, которые кажутся им наиболее подходящими и эффективными. Обычно пропаганда применяет самые новейшие методы коммуникации. В Первую мировую войну это была пресса, во Вторую – радио и киноролики, конфликты после 1945 г. максимально использовали телевидение».

Возвращаясь к Гитлеру, следует упомянуть еще одну проблему, которую решала успешно пропаганда – создание его имиджа, поскольку с 1933-го по 1943 г. у Гитлера была реальная популярность среди населения Германии.

Британский историк Я. Киршоу называет проблему имиджа Гитлера «мифом Гитлера». Он пишет [32]: «“Миф Гитлера” является двусторонним феноменом. С одной стороны, он был искусным достижением построения имиджа с помощью новых техник пропаганды, построенный на понятии «героического» лидерства, распространенного в правых кругах задолго до того, как Гитлер пришел к власти. С другой стороны, его следует рассматривать как отражение «ментальностей», ценностных систем и социополитических структур, которые предопределили принятие имиджа «супермена» в политическом лидерстве. Обе эти стороны активно работали на создание имиджа Гитлера».