Прометей № 4

Власти понемногу начали выпускать политзаключенных, арестованных за распространение листовок. Разумеется, под гласный надзор и наружное наблюдение. При первой же возможности они стремились сбежать из города. Летом 1909 года из Астрахани скрылся отсидевший год в одиночной камере эсер Адриан Седельников, а чуть позже – эсеры Яков Ожогин и Егор Степанов[181].

Настроение ссыльных, оказавшихся в Астрахани, характеризует письмо некоего Владимира Доброшинского, перехваченное жандармами: «Астрахань город довольно большой и почва есть где можно было бы создать много кое-чего, но как видно, здесь полное отсутствие сознательного элемента. Словом, астраханцы до фанатизма верующие, резко отличаются своим отсутствием и отчуждением, почему и создается впечатление, что они стоят на точке замерзания»[182].

В ходе обыска у еще одного ссыльного, Аграната (так в деле) Шмарьева было изъято письмо за границу. В нем говорилось, что после 1907 года в Астрахани нет ни типографии, ни организации, а есть просто отдельные причисляющие себя к социал-демократам люди.

Более активно проявляли себя анархисты, однако их авантюрный склад характера позволял полиции вскрывать подполье и проводить аресты.

Отчаявшиеся эсеры раздумывали личным примером продемонстрировать эффективность коллективного труда и создать сельскохозяйственную коммуну. В нее записалось десять молодых людей и две девушки. Реализован проект не был[183].

Отдельные попытки распространения листовок успеха не имели. Их предпринимали анархо-коммунисты (ноябрь 1909, к бондарям Форпоста) и эсеры (январь 1910 года, «Вы, братцы, не думайте идти на войну»)[184]. В сентябре в Капустином Яре эсеры раскидали листовки. Полиция арестовала трех активистов местной группы, носившей название «Крестьянское братство»[185].

На севере губернии эсерами был убит агент-провокатор, чей труп как-то по утру был найден на темных переулках Камышина. Жандармерия провела аресты[186].

Профсоюзы тоже заморозили свою деятельность, так как в условиях наступления реакции рабочие не видели в них эффективного инструмента. В декабре 1910 года были закрыты «как прекратившие деятельность» профсоюзы сапожников, кондитеров, грузчиков лесных материалов и работников лесопильных заводов[187]. «Никто ничего не издает и ничего не распространяет», – писал Шмарьев[188].