Прокурор

— Как бы это не аукнулось Глебу Артемьевичу, — заметила Ольга Павловна. — Я сегодня беседовала с одной женщиной. Сироткиной. Это она работала на автокаре в воскресенье, когда я была у них с проверкой. А ведь она кормящая мать! Поплакалась мне. Говорит, что начальник ее ничего слушать не хочет. Заставляет работать и в ночную смену, и в выходные дни. Грозит в случае отказа лишить премии. А дома у нее — молодой муж, ругается, что жена не бережет себя и мало уделяет внимания семье. Дело чуть не до развода доходит. Сироткина оказалась между молотом и наковальней…

— Она обращалась в профком? — спросил Измайлов.

— Нет. Считает, что профсоюз и так ее облагодетельствовал: когда родила, детскую коляску подарили.

— И много таких, как Сироткина, на заводе?

— Есть. Я еще с тремя кормящими матерями говорила. Та же картина. Да еще на картошку хотели посылать.

— И Колофидин об этом говорил, — кивнул Измайлов. — Что еще вам удалось выяснить?

Ольга Павловна доложила, что помимо нарушений, выявленных прежде, на машиностроительном заводе не соблюдаются нормы перевозок грузов вручную. Инженер по технике безопасности объясняет это тем, что сплошь и рядом отсутствует соответствующая механизация. Ее не успели наладить, то ли не предусмотрели в проекте реконструкции.

— Да, — покачал головой прокурор. — А послушать Самсонова, везде у него гладко. Так, отдельные недостатки…

— Ничего себе отдельные! — воскликнула Ракитова. — Куда смотрела государственная комиссия, когда принимала новые цеха? Мне говорили, что был другой проект реконструкции. Но Глеб Артемьевич добился своего…

Измайлов отпустил Ольгу Павловну, попросив поскорее завершить обобщение всего материала, накопленного в ходе проверки. И обратить внимание на заявление Щукина о том, что в прошлом году имели место приписки.

В конце рабочего дня зашел Ермаков. Он уже успел познакомиться с делами Гранской. Слышал Геннадий Сергеевич и о вчерашнем происшествии.

Во время беседы Захара Петровича со своим замом позвонил Никулин.

— Захар Петрович, надо решать, — сказал майор. — Я имею в виду вчерашнее.

— Понимаю, — ответил Измайлов. — Есть что-нибудь новенькое?

— Пока нет. Но пора возбуждать уголовное дело. Мы, как сами понимаете, не можем. Не исключено покушение на убийство.

— Да, да, — согласился прокурор, — возьмем к себе.

— Кому поручите? — поинтересовался майор.

— Дайте подумать. — Захар Петрович прикрыл рукой микрофон и объяснил сидящему напротив Ермакову: — Начальник горотдела милиции. По поводу вчерашнего.

— Ясно, — кивнул Ермаков.

— Понимаете, вопрос в том, кому поручить расследование. — Прокурор освободил микрофон и сказал в трубку: — Слушай, Егор Данилович, я позвоню чуть попозже. Договорились?

— Добро.

— Не понимаю, в чем загвоздка? — спросил Ермаков.

— Поручить некому, — развел руками Измайлов. — Глаголев в Москве, в больнице. Еще один следователь в отпуске. Практиканту не доверишь. Остается Инга Казимировна, а она вроде бы потерпевшая, не имеет права…

— Действительно, положеньице, — усмехнулся Геннадий Сергеевич.

Захар Петрович внимательно посмотрел на него и предложил:

— А что, если вы возьметесь?

— Я? Но позвольте, меня направили сюда не на должность следователя…

В голосе Ермакова прокурору послышалась обида.

— Уверяю вас, у меня и в мыслях не было подрывать ваш авторитет, искренне сказал Измайлов. — Это в интересах дела…

Ермаков все еще был обескуражен.

— Наш шофер, Май, я говорил, что он лежит в больнице, любит снабжать меня занятными историями, — сказал Захар Петрович. — Одна из них, по-моему, имеет, отношение к нашему разговору. Как-то Наполеон обходил караулы и увидел спящего часового. По уставу и законам военного времени этого часового надо было немедленно предать суду и расстрелять… Как же поступил Наполеон? — Захар Петрович хитро усмехнулся.

— Не представляю, — ответил Ермаков, явно заинтригованный.

— Поднял выпавшее из рук часового ружье и занял его пост… Поступок полководца облетел все боевые колонны. И солдаты оценили этот великодушный жест! Разве после этого не пойдешь за Наполеоном на смерть?

Геннадий Сергеевич рассмеялся.

— Я, конечно, не Наполеон, — сказал он, шутливо погрозив Измайлову. Но уговаривать вы умеете. Недаром Владимир Харитонович предупреждал…

— Значит, беретесь?

— Раз надо, — ответил Ермаков, однако без особого энтузиазма.

* * *

В субботу с утра прибыли в «Зеленый берег» два набитых автобуса с отдыхающими. Рабочие приехали с семьями, чтобы провести выходные дни у моря.

Гаврила Ионович сам устраивал прибывших, выдавал раскладушки, постельное белье.

Дом отдыха стал напоминать перенаселенную коммунальную квартиру. Везде люди, шум, гвалт, детские голоса.

Флора Баринова нашла Крутоярова и сказала, что ей неловко одной занимать целый коттедж, когда в основном корпусе забиты даже коридоры.

— Вы меня просто выручили! — обрадовался Крутояров. — А я боялся даже заикнуться… Народу что-то сегодня!

— Подселяйте, подселяйте. У меня поместится еще человека три-четыре.

— А если с ребеночком, не возражаете? — спросил Крутояров.

— Ради бога! — ответила Флора и пошла к себе.