Прокурор

— Ну вот и хорошо, ну вот и правильно, — встал Заремба. — И советую начинать съемку прямо с Германа Васильевича. Ведь он — гордость коллектива. Представляете, Флора Юрьевна, Герман Васильевич совсем мальчишкой партизанил, награжден боевым орденом за подвиг. И — талант…

— Это интересно, даже очень, — встрепенулась Баринова, хватаясь за ручку и блокнот.

Но в это время Боржанский поднял руку:

— Фадей Борисович, я думаю, что у нас еще будет время поговорить. А сейчас надо устроить нашу гостью, дать ей возможность отдохнуть…

— Согласен, согласен, — извинительным тоном сказал Заремба, тут же прошел к своему столу и нажал кнопку звонка. — Соедините с Крутояровым, сказал он появившейся секретарше.

Та, молча кивнув, вышла. Фадей Борисович вернулся под фикус.

— План передачи я хочу согласовать со всеми вами, — продолжила Баринова. — Кого снимать, где… Потом, когда я поближе познакомлюсь с жизнью фабрики.

— А когда съемки? — поинтересовался Анегин.

— Недели через две, — ответила Баринова.

— Ясно. Долго думаете снимать?

— Дней семь отдельные эпизоды, натура, потом соберем ваших работников в хорошем зале. Еще три дня прикиньте. Итого — дней десять… Кстати, вы не порекомендуете, где провести заключительную встречу? Чтобы современный интерьер и просторно. Без всяких там аляповатых колонн и балкончиков…

— Театр драмы, а? — посмотрел на Боржанского Заремба. — Я договорюсь с горкомом.

— Ну что вы, — поморщился главный художник. — Лжеампир… Киноконцертный зал «Юбилейный» — то, что надо.

Баринова записала в блокнот.

Зазвонил телефон. Заремба солидно снял трубку.

— Да, Заремба… Слушай, Крутояров, надеюсь, все в порядке? Да… Не подведи. — Закончив разговор, он посмотрел на часы: — Флора Юрьевна, если есть еще вопросы, мы можем в другом месте…

— Нет-нет, — поспешно встала журналистка. — Мне еще на вокзал, в камеру хранения за вещами, потом в гостиницу. Говорят, у вас это проблема…

— У нас — не проблема, — позволил себе улыбнуться директор. — Свой дом отдыха. Люкс вам готов. Море, пляж и питание. — Увидев, что Баринова хочет что-то сказать, он остановил ее вежливым жестом: — Вы наш гость и, как я понял, теперь наш товарищ по совместной работе!

Фадей Борисович отдал через секретаря распоряжение, чтобы за вещами Баринову отвез его личный шофер. Потом подумал и, что-то решив, добавил:

— С вокзала — сюда. Я сам отвезу товарища Баринову в «Зеленый берег».

— Честное слово, не знаю, как вас благодарить! — по-детски прижала руки к груди Флора Юрьевна.

— Делом, делом отблагодарите, — пошел провожать ее к двери Заремба. Чтобы передача вышла во! — он сжал свою руку в мощный кулак, выставив верхний палец. — А создать условия — это мы берем на себя…

Когда Баринова скрылась за дверью, директор вернулся к собеседникам, довольно потирая руки.

— Ну, деваха! Боевая! Люблю таких!

— По-моему, так даже слишком боевая, — хмыкнул Боржанский.

— Не понимаю вас, Герман Васильевич, — сказал директор. — Радоваться надо. Прогремим на всю область. Это солидная передача, и попасть в нее…

— В «Фитиль» бы не попасть, — пробурчал главный художник, нервно посасывая пустую трубку.

— За что? — удивился Заремба. — Показатели — дай бог каждому. План, качество…

— А на чем все это делается, уважаемый Фадей Борисович? — криво усмехнулся главный художник. — Помещения — курам на смех! Теснота, неприспособленность. А оборудование? Посмотрит зритель и ахнет: это конец двадцатого века или семнадцатый? — Он раздраженно махнул рукой: — Да что говорить, вы это не хуже моего знаете. И, прежде чем приглашать из телевидения, неплохо бы посоветоваться.

— Позвольте, позвольте! Я вон недавно смотрел по телевизору передачу о кавказских чеканщиках. Из этого, ну, как его?.. Не могу запомнить название селения… — он щелкнул пальцами. — Тьфу! Мука… Тука…

— Кубачи, — подсказал Боржанский.

— Вот-вот! Видели сами! Допотопный горн, инструмент весь дедовский! А какие чудеса вытворяют, черти!

— Согласен. Народный промысел, штучные изделия. А у нас фабрика, поток, конвейер! Разницу ощущаете?

— Очень хорошо! — не сдавался директор. — Сделаем упор на людей. Тем более, насколько я проник в замысел товарища с телевидения, она сама хочет заострить внимание на дух в коллективе. Отдых, быт, в конце концов…

— Быт, — покачал головой Боржанский. — Три года не можем общежитие достроить.

— Вот и пусть покритикует строителей, — сердито хлопнул рукой по подлокотнику кресла Заремба. — Их забота, им и ответ держать.

— Заказчик-то вы, — возразил Герман Васильевич. — Зритель не будет разбираться в генподрядчиках-субподрядчиках. Он только запомнит, что общежития на фабрике нет…

— К чему вы клоните, никак в толк не возьму, — раздраженно встал Фадей Борисович. — Ей-богу, вы сами всегда говорили: пресса — это сила! Радио — нужное дело! Вспомните, когда в прошлом году телевизионщики засняли выставку наших изделий, кто радовался больше всех?

Директор прошелся по кабинету, заложив руки в карманы. Пол под его шагами поскрипывал.