Проклятый трон

– Марина, – Мартин выругался на блакорийском, и стало неудобно – не хотела же отвлекать, он наверняка в лазарете с друзьями. Видела его ночью, маг был непривычно серьезным и собранным, кивнул мне издалека – мы как раз прибежали к Алинке. – Извини, это не тебе. Я тут взломом промышляю, а один рыжий полутруп с прошлого раза еще усилил защиту. Параноик долбаный. Теперь ломай, да так, чтобы разряд не схватить.

– Я перезвоню, – быстро сказала я. Точно ведь помешала.

– Да стой же, – голос был невнятный, будто он что-то зажал в зубах. – Рассказывай.

– Я просто хотела сказать, чтобы ты отдыхал завтра. – Боги, какая все это глупость! – Я по поводу бала. Не нужно меня сопровождать.

– Что, – пропыхтел он, словно протискиваясь куда-то, – поменяла меня на какого-нибудь придворного хлыща? Ты разбила мне сердце, жестокая. Демоны не смогли, а ты смогла.

Раздался стук, затем возглас: «Ну где же вы, изделия великого ума?»

– Нет, – я невольно улыбнулась, – просто, я так понимаю, ты не спал всю ночь. И весь день. Я не настолько жестока, чтобы наблюдать, как ты зеваешь рядом со мной.

– Марина, – сказал Мартин серьезно, судя по звуку, куда-то шагая, – я сейчас выпадаю из разговора. Позже договорим.

Отключился, и я растерянно посмотрела на трубку. Снова появилось чувство, что этот человек гораздо старше меня, и у него есть своя, непонятная и непостижимая мне жизнь, и он сейчас занят очень серьезным делом, а я отвлекаю его всякими глупостями.

Мартин появился через полчаса, плюхнулся в кресло у накрытого стола, вздохнул, посмотрел на меня.

– Прикольная пижама, высочество. Я бы назвал ее «образумь маньяка».

Ну да, картинки с жующими меланхоличными коровами разных цветов убивали весь эротизм на корню. Я специально купила для дней, когда надо поднять себе настроение.

Подошла, погладила его по темным волосам, и блакориец закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла.

– Я сейчас тут у тебя усну, – пробормотал он. – И есть хочу, сил нет. И спать. И помыться. А то ты меня скоро по запаху от своего жеребца не отличишь.

– Тебя отнести в ванную? – спросила я со смешком, продолжая наглаживать ему волосы. Затем помяла плечи, шею, Мартин картинно стонал: «Еще…» Вот же ж… вымотан, видно, ужасно, а все равно шутит. – И перед тобой целый ужин стоит. Наслаждайся, я все равно объелась шоколадом.

– Я все-таки на тебе женюсь, – оживился он, двигая к себе тарелку. – Так что ты там придумала насчет бала? – Он уже ел, быстро, почти жадно, с удовольствием. – Ты понимаешь, что, если я не появлюсь с тобой, начнут судачить. Оно тебе надо? Уж пару часов я поприсутствовать смогу.

– О тебе же забочусь, – пожала я плечами. Налила ему чаю, открыла блюдо со сладким пудингом. Мой ужин исчез быстро, и Март, блаженно зажмурившись, пил чай. И, кажется, засыпал.

– Высочество, – сказал он жалобно, покрутил плечами, тряхнул своими черными волосами, – а может, ты не выгонишь меня на ночь? Я в таком состоянии, что, боюсь, открою Зеркало в лучшем случае куда-нибудь в чужую спальню. Поделишься кроватью?

– Конечно, – сказала я, с умилением глядя на него, – только сначала иди в душ. А то выгоню ночевать в конюшню. И надо будет закрыть дверь, иначе горничная с утра получит впечатлений на целый год.

Мартин долго плескался в ванной, а я прислушивалась и беспокоилась: вдруг уснул там? Но вышел, сонный, распаренный, буркнул: «Теперь я пахну как девчонка». Лег на кровать и мгновенно вырубился.

Первый раз я видела, как человек засыпает еще до соприкосновения головы с подушкой.

– Спокойной ночи, – сказала я вслух и накрыла его одеялом.

* * *

В этот вечер еще у одной принцессы Рудлог в спальне находился неучтенный мужчина.

Демьян пришел раньше, чем обычно. За окнами, закрытыми полупрозрачными занавесками, было темно, виднелись фонари, освещающие дорожки в парке. В комнате горел ночник, на расстеленной постели лежала книга «Обычаи и традиции берманской культуры». Тихо играла аудиосистема – какие-то современные резкие танцевальные ритмы, – и бодрый радиоведущий болтал глупости про зажигательную ночь и клубную жизнь. Из душа доносился звук льющейся воды, и он посидел немного в кресле, полистал, усмехаясь, книгу. Подошел к зеркалу, поднес к носу флакон с туалетной водой – свежей, как морской ветер в мандариновой роще. Такой же, как сама Полина.

Вода всё лилась и лилась, и Бермонт приоткрыл дверь в ванную, вошел, расстегивая рубашку. Сделал шаг вперед, и тут же его сзади схватили ладонью за горло, вдавили в бок что-то острое.

– Сдавайся, – шепнула ему на ухо Полли, – и будешь жить.

Демьян улыбнулся, посмотрел в запотевшее зеркало – невеста, замотанная в большое махровое полотенце, хихикала, прижимаясь к нему со спины и угрожая расческой.

– Какой же ты еще ребенок, – сказал он, пытаясь обернуться и обнять ее, но она не позволила, схватила за плечо второй рукой, запрыгнула ему на спину. Обхватила руками и ногами, поцеловала в ухо.

– Мой медведь готов поработать лошадкой? Я из-за тебя не домылась, несите меня обратно в душ, ваше величество!