Проклятый металл

Лаура осторожно втерла принесенную грязь в рану и отправилась мыть руки. Как ни странно, ни малейших сомнений в ее действиях у меня не возникло. Будто только так и надо лечить порезы. Вот ведь…

— Рода?

— Рода хранительниц леса.

— Хранительниц? — чувствуя себя полным идиотом, вновь переспросил я. — А! Теперь понятно, почему кругом одни девушки…

— Так и есть, — улыбнулась вытиравшая руки полотенцем целительница. — И тебе просто кажется, что ты понимаешь слова.

— Вот как?

— Не волнуйся, — звонко рассмеялась Лаура. — Чужие мысли мы читать не умеем. И я даже не могу предположить, о чем ты думаешь. Твое лицо на редкость непроницаемо…

— Кто бы мог подумать… — чувствуя, как начинают гореть щеки, решил сменить тему разговора я. — Надеюсь, мое лечение не займет много времени? А то мы вломились посреди ночи…

— Ничего страшного. — Лаура уселась на низенькую табуретку и скрестила ноги. — Да и рана скоро затянется.

— Во сколько мне обойдется лечение?

— Разве можно брать с героев плату за такие пустяки?

— Э-э-э… героев?

— Ну разумеется, — прищурилась целительница. — Вы ведь помогли лесу. Избавили нас от убивающей деревья заразы. Тьмы.

— Кто это сделал? — Я даже не попытался скрыть свою заинтересованность. — Чьи это были стрелы?

— Предлагаю обмен. — Лаура откинула со лба длинные волосы. — Ты отвечаешь на мой вопрос, я — на твой.

— Идет.

— Зачем вам эти наконечники? — Девушка поднялась с табуретки и вновь принялась осматривать рану. — Или вам нужна заточенная в них тьма?

— Мы же герои? — удивился я. — Мы пришли спасти лес, разве не так?

— Хорошая шутка. — Острые ногти пробежались по спине от поясницы до шеи. — Впрочем, некоторые примут ее всерьез.

— Но не ты?

— Но не я. Так зачем?

— Зачем вообще людям нужны наконечники стрел? — хмыкнул я. — Разумеется, чтобы убивать других людей.

— Людей? Или тех, кому не может повредить холодное железо?

— Я ответил на твой вопрос?

— В горах обитает другой род, — поднялась с колен девушка. — Раньше мы уживались, а теперь они решили захватить наши земли. Можешь подниматься.

— Уже? — Я завел руки за спину и не почувствовал даже малейших отголосков боли. Попытался нащупать рану, но пальцы ощутили лишь гладкую кожу, с которой осыпалась высохшая в мелкую пыль целебная грязь. Встал, согнулся, разогнулся — полный порядок. Даже не тянет нигде. Вот ведь…

— Вина?

— Не откажусь. — И в самом деле, выпить сейчас было просто необходимо. — Получается, мы не особо вам и помогли? Горцы вновь утыкают деревья проклятыми наконечниками, и все вернется на круги своя?

— Если бы они могли, давно бы так и сделали. — Целительница передала мне выточенную из дерева чашу и наполнила ее вином. — А им понадобилось без малого двадцать лет, чтобы оттеснить нас от гор.

— Ну, деревья тоже растут не быстро. — Я пригубил вино. Сладкое. Легкое. Ароматное. И очень необычное. Никогда ничего подобного пробовать не доводилось.

— Ты многого не знаешь о деревьях, — загадочно усмехнулась девушка.

— Не буду спорить. Зато я многое знаю о людях…

— И? — Лаура, будто дразня, придвинулась ко мне почти вплотную.

— И мне прекрасно известно, что для продления рода требуются мужчины.

— Ах, ты об этом! — Целительница вернулась к столу наполнить свою чашу. — Не думаю, что продление рода так уж необходимо бессмертным.

— Бессмертным, возможно, и не требуется. — Я допил вино и подставил чашу под наклоненное горлышко кувшина. Как ни странно, у меня не возникло ни малейшего подозрения, что Лаура водит меня за нос. Скорее развлекается. — Но к вам это не относится.

— И почему ты так решил? — озорно сверкнула глазами девушка.

— Возраст, — предположил я. — Бессмертные должны быть все примерно одного возраста. Я так полагаю.

— Может быть, может быть, — несколько раз кивнула о чем-то задумавшаяся Лаура. — Это вопрос?

— Да.

— Раньше каждую осень мы устраивали ярмарку. Специально для тех… с гор.

— Ясно.

— Ты сообразительный, — улыбнулась девушка. — Почему выбрали именно тебя?

— Выбрали куда? — Я даже не сразу понял, о чем идет речь, потом догадался и отпил вина. — Это моя работа.

— Убивать людей?

— Защищать одних людей от других.

— От людей? Или от тех, кому не может повредить холодное железо? — Лаура дотронулась до висевшего у меня на груди амулета — серебряного пентакля, подаренного экзорцистом.

— И от них тоже, — поморщился я от некстати вернувшейся головной боли.

— Что случилось? — От целительницы эта гримаса не укрылась.

— Да так, ерунда. Ударился.

— Покажи. — Лаура обхватила мою голову изящными, но цепкими пальцами. — Наклонись…

Я выполнил распоряжение и почувствовал идущий от тела девушки аромат. Невольно поежился и, когда меня оставили в покое, первым делом допил вино.

— Удар был очень серьезным, а ранение залечено весьма небрежно, — закусила губу целительница.

— Как получилось…

— Вот оно что! — фыркнула Лаура и указала на тюфяк. — Ложись! Нет, на спину.

Я улегся, как она велела, и девушка присела рядом. От положенных мне на макушку ладоней начало распространяться тепло, и дрема накатила как-то совсем уж незаметно. Накатила, заставила расслабиться и вышвырнула из тела опостылевшую за последнее время боль.