Проклятый граф

– Мне казалось, он его сгибал, – заметил Винсент, склоняя голову набок, – А он, между тем, не интантер…

– В том-то и дело, – Роман, прекратив бесплодные попытки уговорить резиновый эспандер подчиниться ему, вновь прокрутил его на пальце, – Теоретически, я сильнее его. Но практически он способен сделать то, на что у меня сил не хватает.

– Ему об этом лучше не говорить, – серьезно резюмировал граф де Нормонд, сдвигая брови, – Я не знаю, что Альберт колол ему, но… то, что человек, увы, являющийся его сообщником, сильнее даже тебя…

– А откуда у тебя вообще это колечко? – девушка, честно не вмешивающаяся в беседу старших, наконец не выдержала. Виконт хмыкнул и, подбросив упомянутый предмет в воздух, ловко поймал его.

– По-научному это называется эспандер, Татьяна, – наставительно молвил он, но тотчас же, оставив поучительный тон, невинно улыбнулся, – Он выпал из рук братишки, когда Альберт схватил его за шиворот. Вообще говоря, это верх наглости – какой-то безродный Альберт хватает за шиворот одного из представителей славного и благородного семейства! Нет, я определенно вызову его на дуэль.

– Ну… строго говоря, Альберт не совсем безродный… – Татьяна, скромно улыбнувшись, опустила глазки долу. Быть дочерью кого-то безродного было на порядок менее приятно, нежели быть дочерью представителя какого-то обнищавшего, но некогда не менее благородного рода.

– Боишься потерять дворянский статус? – виконт, мгновенно уловивший подтекст в словах собеседницы, расплылся в коварной улыбке, – Не волнуйся, на худой конец у тебя есть мой брат.

Упомянутый брат, икнув от неожиданности, потряс головой. Наезд был ему неясен, но подспудно ощущался.

– При чем тут я на худой конец?

– Ну, как же, – улыбка Романа стала приторно-сладкой, – Она выйдет за тебя замуж и получит статус графини.

Если юноша, обиженный тем, что слова хранителя памяти некоторое время назад вынудили его лишиться дара речи, хотел расплатиться тем же, то это ему удалось. Винсент, искренне желающий помочь друзьям, не сумел найти слов для достойного ответа; Эрик же с Татьяной, явственно смутившись, и в самом деле просто лишились возможности издавать членораздельные звуки.

Первым, как и положено человеку его статуса, пришел в себя граф.

– Роман! – голос молодого человека сейчас напоминал рык, причем столь явственно, что хранитель памяти невольно заволновался о собственном конкурентном преимуществе, – Что я говорил тебе на балу?!

– Да ты мне чего только не говорил, – юноша беззаботно отмахнулся, явно не придавая собственным словам очень уж большого значения, – Что же я, старый человек, должен теперь помнить все на свете?

– А ведь клялся, что склероз прошел, – не удержавшись, весьма каверзно ввернул хранитель памяти, после чего, натянув на лицо горестную мину, покачал головой, – И в кого он только такой обманщик…

– Мне вот тоже это интересно, – граф де Нормонд, уже вроде бы не особенно сердящийся на глупый выпад брата, делано нахмурился, с подозрением взирая на него, – Роман, признайся, тебя цыгане в детстве похитили? Воспитали, испортили и вернули обратно?

Виконт, похоже, абсолютно не обиженный этим вопросом, изумленно захлопал глазами, часто-часто смежая густые ресницы.

– Как ты догадался? – казалось бы, с самым искренним недоумением вопросил он, – Это была моя самая большая тайна, а ты…

– Слушайте, может вернемся к нашим баранам? – Винсент, только что совершенно внезапно осененный какой-то мыслью, предпочел прервать удивления молодого человека, немного подаваясь вперед, – Или что, цыгане теперь интереснее Анхеля? – при последних словах его осуждающий взгляд обратился почему-то к Татьяне, и та торопливо подняла руки, мгновенно капитулируя.

– Я здесь не при чем, это все они!

– …ее бессовестно раскрыл, – хладнокровно вклинился, завершая свою мысль, Роман и, похоже лишь после этого осознав слова прочих присутствующих, очаровательно улыбнулся, – А что случилось с пауками, если ты захотел вернуться к баранам?

– Их забрали цыгане, – хмуро буркнул хранитель памяти и, тяжело вздохнув, грузно опустился на стул, словно бы придавленный сверху тяжестью забот, – И пока их не вернули обратно, хотел поделиться одной… одним вопросом.

– Оригинально, – оценил юноша, не давая никому даже раскрыть рта и, внезапно устыдившись собственной беспардонности, зажал себе рот рукой, другой делая приглашающий жест.

Де ля Бош, только, было, собиравшийся вежливо попросить собеседника умолкнуть, разочарованно вздохнул и все-таки предпочел возвратиться к своим мысленным баранам.

– Почему Альберт оставил свои записи о ворасах здесь? В каморке, где любой мог их увидеть?

Девушка пожала плечами.

– Может, он хотел, чтобы кто-то их увидел. Анхель, например…

– Действительно, – подхватил Роман, убирая руку ото рта, – Зачем мучиться с самопознанием, когда можно просто взять чужие исследования и все о себе узнать!